Иеромонах на цепи. Прошение о. Михаила Кускова и его последствия.


Одной из первых построек Белоярской Иковской слободы была церковь Василия Великого. Она стояла на яру, и великими разливами вешних вод ее периодически подмывало. В 1745 году по благословенной грамоте митрополита Тобольского и Сибирского Антония "ежели она весьма ветхая стала, велено ее разобрать".

Новый и более просторный храм действительно был нужен. В 1749 году к Иковской сободе было приписано 17 деревень. Большая их часть была расположена на левом берегу Тобола, возле реки Ик и у озера Поторча. Жители слободы и окрестных деревень нашли более удобное и безопасное место и построили здесь храм из нового леса.

В январе 1750 года священники Михаил Иванов Одинцов и Михаил Иванов Кусков составили прошение, которое подписал и церковный староста Василий Терехов. В нем сообщалось, что при Иковской слободе Царевогородищенского заказа Ялуторовского дистрикта вновь построен храм во имя Василия Великого, который предстояло освятить. С этим документом отправился в путь, в губернский град Тобольск, отставной драгун Сибирского драгунского полка Давид Иванов Лушников.

Подготовку к освящению храма начали, не дожидаясь ответа из Тобольска. После молебна имеющиеся в старой церкви святые образа, сосуды серебряные и одежда священническая и диаконская перенесены были «священническими руками в новую церковь». Перемещена была и колокольня, довольно еще крепкая.

Вскоре пришло благословение епископа Антония на освящение храма. Курганский протопоп Иван Антонов уехал в это время в Далматов монастырь, поэтому освятить новое здание было велено священнику Ивану Дмитриеву.

Ветхую древесину старого храма потом употребили на топление церковной печи.

Сословие священнослужителей было в то время довольно замкнутым. С каждого из них бралась подписка в том, чтобы "сына своего обучал славянороссийской грамоте, чтению, пению и писанию и знанию катехизиса. Если же не обучал, то повинен отдать денежного штрафа, сколько будет определено". Тем самым предполагалось, что с годами сын придет на смену отцу или займет должность церковнослужителя в каком-либо ином храме. Исключения были очень редки. Если взять, к примеру. "Ведомости учеников Тобольской духовной семинарии", то в них, кроме имени, возраста, и других установочных данных обязательно была включена графа о том, какое звание и чин имет отец молодого человека.

Заботиться о соответствующем образовании своих чад обязаны были и священники Иковской церкви. Так, в 1754 году дьячок Васильевской церкви Далмат Одинцов был произведен в дьяконы. Мы вправе предположить, что Далмат – сын о. Михаила. Между прочим, фамилию Одинцов носили в ту же пору священник, дьякон и дьячок Верхне-Суерской церкви. Несколько Одинцовых в середине века значатся в списке учеников школы, что находилась при Рафайловском монастыре.

В 1755 году вдовствующий священник Михаил Иванов Одинцов подал прошение о пострижении его в монахи.

Совсем иначе сложилась судьба его сослуживца по храму Михаила Иванова Кускова. Он происходил из семьи потомственных священников. Его родной брат, занимавший в Иковской церкви должность дьякона, в 1754 году был рукоположен в священнический сан и определен к храму в селе Падеринском. На следующий год заявил о себе сын Михаила Матвей Кусков. Тогда ему шел только 13 год. Но он уже накатал прошение, где уведомлял епархиальные власти о том, что в храме Иковской слободы определен к пономарской службе Прокопий Родионов Попов, который происходит из разночинцев, "а по нынешнему о священнослужителях и их детей разбору быть ему там не следует". Несложно догадаться, что на должность пономаря претендовал сам податель прошения. Тем не менее, к его словам не прислушались, и Прокопий Попов оставался на своем месте, как минимум, до 1758 года.

В 1758 году в Иковской церкви Василия Великого произошел пожар. Как рассказали по свежей памяти причетники и дьякон Далмат Одинцов, 24 июня, в день празднования иконы Владимирской Богоматери, прошли всенощное бдение, литургия, а затем молебен от богомольцев. Службу вели о. Михаил Кусков и о. Федор Копылов. После молебна церковный староста Василий Терехов ставил свечи перед образом Владимирской Богоматери и увидел, что храм горит огнем. От того огня запылали иконостас, образа и потолок. Клиру и оставшимся после молебна мирянам удалось спасти образа Спасителя, Святителя Василия Великого и Николая Чудотворца. Книги же и ризы были повреждены огнем.

Вероятно, жители слободы приспособили для церковных служб и треб какое-нибудь помещение. Но постоянных служб в ближайшее пятилетие, пока церковь не будет восстановлена, ожидать не приходилось. Доходы в семье Кусковых упали. И 6 марта 1759 года о. Михаил Кусков написал прошение в Тобольскую духовную консисторию, где рассказал. Что на его попечении пятеро детей – Матвей 16 лет, Иван 7 лет, Василий 6 лет, Евдокия 15 лет и Ирина 12 лет. А так как жена умерла, и довольствоваться о них некому, то "оные без призрения могут сиротствовать начать и прийти в крайнюю нищету". Здесь же проситель рассказывал. Что сын его Матвей Кусков служит при церкви пономарем, но в дьяконское звание опрелен быть не может, так как у него правая рука не разгибается.

Михаил Иванов сын Кусков явно рассчитывал на материальную помощь от епархиальных властей. К документу "Иковской слободы пищик Афанасий Попов руку приложил". За своего священника поручились Белоярской Иковской слободы мирской староста Кирилл Удинцев, сотники Иван Носков, Петр Дерягин и Яков Кузнецов, крестьяне Иван Аристов, Иван Фефилов, Василий Попов, Герасим Пичугин...

Реакция епархиального начальства, однако, оказалась и для священника, и для прихожан, крайне неожиданной. Возможно, чувства церковных сановников были подогреты недавним церковным пожаром. Консистория рассмотрела прошение на своем заседании и пришла к выводу, что о. Михаил Кусков их обманывает: согласно имеющимся в консистории документам. "нынче старшему сыну должно быть 21 год, а дочери Евдокии – 17 лет. А за такое обманное прошение и за ужасное ведомостей составление и подписи сослать его в ... монастырь для пострижения. Старшего сына для содержания дома оставить, а меньших, если обучены плалтири, то отправить их в семинарию".

Решение было без отсрочки исполнено. Далматовский архимандрит Иакинф насильно постриг Михаила Кускова под именем иеромонаха Мануила. Кусков протестовал. Некоторое время бывшего священника держали в цепях.

Новый оборот это дело приобрело, когда в 1767 году, когда иеромонах Мануил, добившись более лояльного к себе отношения и усыпив бдительность окружающих, покинул монастырь в неизвестном направлении. Событие невиданное, сопоставимое разве что с побегом приснопамятного Гришки Отрепьева! О происшествии доложили в Священный синод, откуда о побеге стало известно и императрице Екатерине II. Ее рекакция была незамедлительной. "По Указу Ее Императорского Величества, велено бежавшего из дому митрополичьего иеромонаха Михаила Кускова сыскать, а сыскивать оного в Иковской слободе и в других местах, где он, куда поехал, где шатается. То изловя представить к его преосвященству".

Консисторский следователь взялся за родственников. Первым делом был сыскан сын Василий – в доме у драгунской вдовы Пелагеи Ивановой дочери Тюменцевой, которая приходится ему бабушкой. Беглеца здесь не оказалось.

У старшей дочери Евдокии Михайловой, которая уже вышла замуж за крестьянина Иковской слободы Ивана Толоконникова, иеромонаха тоже не было.

Не нашлось его и в деревне Увальной Шкодинского прихода. Где проживала со своим молодым мужем Антоном Матвеевым Кайгородцевым младшая дочь Ирина. Но, между делом, следователь выяснил, что перед побегом иеромонах Мануил купил лошадь.

Добрался следователь и до старшего сына Матвея, который служил дьячком в Николаевской церкви села Падеринского. Но и здесь – неудача. Удалось лишь узнать кое-какие семейные подробности: средний сын Кускова Иван малоумен, неучен и ныне проживает в деревне Щучьей у тетки солдатской вдовы Акулины Тюменцевой. Но и поездка в Щучью ничего не дала.

Тогда епархиальный следователь решил пройти по второму кругу. Вдруг в спешке он что-либо упустил? Василий Михайлов сын Кусков при повторном допросе признал, что с отцом он встречался. И что тот наказал ему собрать шарабару, то есть сани, положить в них одежду и подвезти ее в в дом крестьянина Знаменского монастыря Ивана Дмитриева Безпалова. Тут-то все и сошлось. Безпалов родом из Иковской слободы, имеет в Тобольске собственный дом.

Мануила сыскали и привезли в Далматов монастырь. Новый архимандрит Далматова монастыря Михаил и протопоп Софийский Никита пожелали разобраться в причинах и следствиях. Для этого они затребовали клировые ведомости Иковской Васильевской церкви за 1766 год. В это время в приход входило уже 285 дворов, 2262 душ обоего пола. В церкви тогда уже служили священники Герасим Родионов 39 лет и Ефимий Буров 40 лет, дьякон Никифор Абрамов 31 года, дьячок Павел Буров 22 лет (сын священника), пономари Стефан 21 года и Максим 18 лет Пономаревы. Из исповедных росписей следовало, что прав был все-таки Михаил Кусков, а не его оппоненты. На допросе Кусков сказал, что содержался в цепях и был бит плетьми лично архимандритом Иакинфом.

Изучив все обстоятельства дела, архимандрит Михаил и протопоп Никита пришли к выводу, который, собственно, лежал на поверхности: на Михаила Кускова монашеский сан был наложен насильно. Бывший архимандрит был послан на покаяние. Михаила Кускова велено было отпустить в Иковскую слободу к церкви во служение и справление мирских треб и для совершенствования имеющихся у него детей "и чтоб никаких ему запретов не было: отпустить с Богом". Так закончилась эпопея слободского священника.

Но неприятности Кусковых, однако, имели продолжение, хотя и другого свойства. 18 сентября 1774 года Иван Михайлович Кусков был лишен священства "за бывшее замешательство в Пугачевском бунте". Это значит, что он не смог дать отпора восставшим крестьянам и казакам, служил для них молебны. А перейди он на сторону бунтовщиков – не сносить бы ему головы.

А жить Михаилу Кускову выпало еще долго. Так долго, что никто уже и не умел счесть его возраста. Он умер лишь 13 февраля 1808 года в 95 лет. Эта запись в метрической книге добавила "бывшему попу" как минимум пять годков. Перед смертью его исповедал и причастил святых тайн священник Падеринской Никольской церкви о. Симеон Пономарев. И похоронили мятежного о. Михаила на приходском кладбище, а не у церковного алтаря. В том же году, только 30 сентября, отдал Богу душу Иван Кусков от чахотки но почему-то на 63-м году жизни. И положили его на том же кладбище рядом с отцом.


http://www.kurgangen.org/History%20of%2 ... oe/Kuskov/

Блин... интересно...

Село в 30 км от меня,интересен сам факт торжества правосудия и участие в деле Екатерины II.

с интересом почитал..)