Создал тему про интересные истории, т.к. не нашел похожей на форуме. Добавляйте свои, даже и не про коп...

нашел на просторах почитать...вроде и продолжение есть



"Красная икра, обжаренная в сале. Правдивые рассказы про армию"



- Белозерова ко мне! Быстро! — скомандовал начальник штаба в телефонную трубку, обращаясь к дежурному офицеру.

Саню долго искали и нашли в казарме, где перед включенным телевизором он крепко спал после обеда, развалясь на своей кровати прямо в форме и сапогах. На вопрос командира роты: «Кто позволил смотреть телевизор в казарме в дневное время?», он тихо ответил, не вставая с кровати: «Это я, товарищ капитан, сержант Белозеров».

— Белозеров, это ты? Когда тебя уже уволят в запас? Я буду ходатайствовать! – закричал капитан. – Тебя срочно к начальнику штаба!

— Да! Товарищ капитан, будьте так любезны, походатайствуйте перед руководством, а то мать уже заждалась меня.

— Саня медленно поднялся с кровати, поправляя парадную форму, в которой он должен был уехать домой.

Пройдя через плац и подойдя к зданию, где располагалось руководство полка, он поднялся на второй этаж и постучал в кабинет «шефа».

— Разрешите войти, товарищ подполковник! — сказал он и, не дожидаясь ответа, вошел в кабинет. «Наполеон» сидел за столом и изучал какие-то бумаги.

— Садись, – сказал «шеф» тихо и посмотрел на Саню. – Рапорт мне твой принесли, что в Узбекистан хочешь поехать, что скажешь?

— Не могу я, товарищ подполковник, на эти лица больше смотреть. Надоело и противно, устал я что-то. Или в Узбекистан или отправляйте на «точку», немного осталось до дембеля, как-нибудь дотерплю. После ранения голова постоянно болит, а тут ежеминутно: «Равняйсь! Смирно!!! Что у тебя Белозеров на ногах? Офицерские сапоги!». Я же всем не могу объяснить, что эти сапоги Вы мне подарили, потому что мои новые мне жмут, а других нет.

— Ладно. Закрой дверь и садись к столу, – начштаба открыл сейф, откуда появились бутылка коньяка и два стакана. Молча, разлил коньяк, и сказал:

— В общем, с возвращением тебя, сынок. Ну и за тех, кто не вернулся, не чокаясь. Извини, что лично не встретил, но сам понимаешь, служба. Вот сейчас позвал. Ну, как сам и как там?

Они молча выпили и закусили «чем Бог послал».

— Да страшно, конечно, товарищ подполковник. Правда, мы все, видимо, даже испугаться не успели, всё так быстро произошло. Потом госпиталь, потом домой. Только после всего пережитого не могу я смотреть на эти сытые рожи! Или всё здесь ненормально или просто у меня все мысли после контузии не в том направлении работают! – Белозеров занюхал коньяк корочкой черного хлеба.

— Короче, Саша! Поедешь дослуживать на «точку», там рыбалка, охота и все прелести жизни. Ты рисуешь хорошо. Оформишь там учебный полигон и домой. А в Узбекистан я тебя не отпущу. Можешь обижаться, можешь не обижаться, но это ведь не Узбекистан, это Афганистан! Просто сейчас нельзя говорить, ты меня понял? А тебя после ранения всё равно «задробят»! Я, конечно, могу дать приказ, но я не дам. Наливай! И слушать ничего не хочу, лучше ты меня послушай.

Начштаба вытащил из-за сейфа аккордеон с перламутровыми клавишами. Он неторопливо просунул руки под кожаные ремни инструмента, немного молча, посидел, как бы собираясь с духом, и… заиграл. Пальцы быстро перебирали черно-белые клавиши и кабинет, как стакан коньяком, быстро заполнился мелодичными звуками.

Было странно смотреть на этого сурового мужика в военной форме, которого за глаза солдаты называли «Наполеон», ловко перебирающего пальцами по музыкальному инструменту.

Белозеров всегда завидовал людям, как он сам шутил, могущим в нужный момент нажать на нужную клавишу от чего вдруг получалась, видимо в зависимости от настроения, грустная или весёлая музыка.

Начштаба закончил играть и снял аккордеон. Плеснул себе и Белозерову в стаканы немного коньяка и, залпом выпив, сказал:

— Я ведь музыкальную школу окончил, с отличием, – он подержал в руках стакан, разглядывая его со всех сторон, как будто видит в первый раз, и, неожиданно сменив тему разговора, проговорил. — А, может, пойдешь служить прапорщиком? Тебе даже учиться не надо, ты ведь техникум закончил по связной специальности. Напишешь рапорт, получишь новую форму и вперед! Меня скоро в Москву переведут, заберу тебя с собой. Будешь всегда при мне, а захочешь дальше учиться, устрою в военное училище. Будешь офицером. Форма тебе идет. У меня связи в Москве, я, не успеешь оглянуться, и уже генерал! Ну и у тебя поддержка неплохая будет.

— Спасибо, товарищ подполковник. Я подумаю, но пока желания нет, – сказал Саня.

— Тогда всё! На сегодня разговор закончен, собирай вещи и завтра поедешь на «точку». А то эти крысы тыловые тебя здесь сожрут.

Не любят они тех кто «оттуда» вернулся, а они и живыми хотят остаться и медальку заработать. Перекрутят на котлеты и сожрут без хрена.

Это мы сами проходили, как говорится: «Плавали, знаем!».

На другой день вечером Белозеров уже ехал в поезде, увозящем его ещё дальше на север к самой границе в поселок Лоустари. С поезда его никто не встречал, он сам с трудом разыскал роту связи, затерявшуюся среди многочисленных воинских подразделений, расположенных в том районе.

Потом его и дежурную смену караульного взвода посадили в ГТТ – здоровенную зелёную металлическую банку на гусеничном ходу и повезли ещё дальше, куда-то ближе к норвежской границе, мимо бесчисленных голых сопок, поросших мелким кустарником и травой.

Разговаривать, сидя внутри этого монстра, было совершенно невозможно, поскольку камни, попадавшие по ходу движения в гусеницы, получив соответствующее ускорение, со страшным грохотом бились о металлическое чрево машины.

Двести километров Белозеров проехал в полном молчании, под непрекращающийся аккомпанемент камней, и понял, почему танкисты носят такие замечательные шлемы с переговорными устройствами.

В довершение ко всему, машину так трясло на дороге, что можно было представить, каким Белозеров был в конце маршрута, учитывая то обстоятельство, что его укачивало даже в городском автобусе.

Из дверей зеленого железного «птеродактиля» выпал совершенно зеленый человек с лицом того же цвета, что и его форменная одежда. Выскочив, он метнулся к ближайшим кустам, где и оставил весь свой незатейливый завтрак. Встречающие их люди первое время даже не могли понять, где у вновь прибывшего зад, а где перед. Ориентироваться приходилось только по пилотке, у которой спереди была небольшая красная звездочка. Но, как говорится, нет худа без добра. И поговорка: «Клин клином вышибают» полностью подтвердилась.

От этого истязания железным монстром в организме Белозерова что-то перевернулось, после чего он в дальнейшей своей жизни летал, плавал и путешествовал на всех видах транспорта без каких — либо осложнений.

Не доезжая с полкилометра до конечного пункта их следования, машина вдруг резко затормозила и встала. Обождав пару минут, Белозеров выбрался из ГТТ наружу, чтобы немного «хватануть» свежего воздуха и хоть чуть-чуть прийти в норму. Возле машины уже стоял прапорщик, который в хвост и в гриву материл бойца-водителя «боевого птеродактиля»:

- Егоров, милый, ты уже два года здесь ездишь и каждый раз одно и то же. Мать твою так…! Ну, сколько это будет продолжаться? Ты же хороший водитель, а капризничаешь. Я приказываю! Мать…!

- Я сказал же, можете меня убить, я здесь не поеду! – кричит из открытого люка Егоров. – Мне скоро домой, меня невеста ждет и мама! Посмотрите, какая погода прекрасная, воздух какой чудный, листья желтые, красные, грибы кругом, ягодки…, а вы хотите, чтобы я лежал в этом железном гробу, да ещё весь мокрый!

Дайте пистолет, я уж лучше сам застрелюсь, тем более, что я и плавать-то не умею, всё равно утону, даже если и смогу выбраться из этого «ящика»!

Белозеров посмотрел на дорогу. ГТТ стоял возле небольшого очень узкого деревянного мостика перекинутого через достаточно бурный и широкий ручей. Коричневая вода с шумом разбивалась о большие камни, закручиваясь в белые буруны и уносясь вниз по течению, дергая по ходу своего движения ветки деревьев, опущенные в воду. От этого создавалось впечатление, что деревья живые и пришли к ручью на рыбалку с близлежащих голых сопок, оставив там своих редких собратьев как часовых.

- Вылезай, на хрен! – кричит прапорщик и садится в кабину машины на место водителя. – Все из машины вон!!!

Пока все солдаты вылезают из машины, он приноравливается к педалям и рычагам управления «птеродактилем». Видно, что он заметно побледнел, на лбу выступили предательские бисеринки пота.

Потом боязливо оглянувшись по сторонам, прапорщик быстро крестится и тихо говорит: «Господи, спаси!», после чего медленно трогает машину и рывками приближается к мосту. Все замирают в ожидании и внимательно смотрят на приближающийся к мостику «железный гроб», готовый к захоронению или лучше сказать к утоплению. Машина заезжает на мост, который начинает противно скрипеть, но всё-таки выдерживает её вес и милостиво пропускает на другой берег. Уууффф….ф!!! Груз с души.

Все начинают радостно галдеть, кроме водителя Егорова. Он с разочарованием смотрит на ненавистный ему ГТТ, видимо уготовив ему совершенно другой конец, полагая, что этим он сразу решит все свои проблемы.

Но мост пройден, все рассаживаются по своим местам и уже повеселевший прапорщик, с бравым видом, смотрит на солдат и даже пытается по-армейски шутить:

- Ну, что бойцы? Бог не выдал! Значит, мы свинью съедим!!! Гы, гы, гы…

До конца маршрута за управлением машиной так и остается сидеть прапорщик, не пустив водителя на свое место. Он уже уверенно ведет ГТТ, потихоньку объезжая каменные валуны и небольшие ямы. «Птеродактиль» упираясь своими гусеницами-лапами ползет всё дальше и дальше вверх по сопке и примерно через час, чихнув в крайний раз сизым дымом из выхлопной трубы, останавливается и замирает.

- Вылезай, приехали! – слышит Белозеров голос прапорщика.

Саня смотрит мутным взглядом на дверной проем машины, после чего с трудом говорит:

- Вот тебе и «точка», вот и дом родной, здесь служить я буду Родине…ля, ля… — и не найдя достойной рифмы для продолжения, как мешок с картошкой, вывалился из ненавистного нутра ГТТ. Его подташнивает! Да нет, уже тошнит!…

«Точка» представляет собой небольшое одноэтажное деревянное строение. Там есть казарма, кухня, небольшая столовая на несколько посадочных мест, кладовая комната и учебный полигон. Правда, назвать это полигоном мог только человек с манией величия. Был это небольшой учебный класс со столами и скамейками. По стенам класса были развешаны старые ободранные плакаты с текстом присяги, стендом с портретами высшего армейского руководства, большинство из которых уже давно «почили в бозе», и прочей лабудой.

Сане предстояло, коротая время до дембеля, привести всё это в «божеский» вид. Что-то переделать совсем, а что-то просто отреставрировать, подмазав кое-где свежей краской и поменяв фотографии «ушедших в лету». Дополнительно командир этого хозяйства просил изготовить стенд под названием «Армии империалистических стран» и принес Белозерову пачку фотографий и журналов, с картинками, а на словах сказал:

— Солдаты должны знать своих вероятных противников и как-то отличать их от своих.

На что Саня выдвинул встречное предложение — изготовить аналогичный стенд под названием «Армии социалистических стран», чтобы не стрельнуть, так сказать, в своих союзников, но получил резкий отрицательный ответ со словами:

— Наших они и так отличат, – И после небольшой паузы, — Должны отличить…ешкин кот!

Обитателями точки были солдаты из взвода охраны и специалисты связи, дежурившие вахтовым методом. Взвод охраны «оборонял» маленькое КПП на въезде на «территорию» и большую, толстую металлическую дверь, за которой располагался бункер, уходящий глубоко под землю.

Сверху дверь была закрыта маскировочной сетью, и с вертолета было видно только хорошо утоптанную тропинку, которая вдруг неожиданно кончалась в сопке. Предназначался бункер для организации работы высшего командования в случае возникновения военных действий. Караульный взвод был наверху, а «внутри земли» сидели связисты, поддерживающие свою связную технику в боеготовом состоянии, иначе их присутствие под землей нельзя было бы ничем оправдать, так как всё, кроме небольшого количества аппаратуры, было законсервировано.

В помещениях поддерживали относительный порядок, периодически проводя там необходимую уборку. Чаще всего это делалось к приезду каких-нибудь столичных «шишек» или проверяющих лиц от командования полка.

Исключение составляло помещение с табличкой на двери «Особый отдел».

По стенам этой небольшой комнатушки с умывальником в углу, металлическим столом и одним стулом, прикрученным насмерть к полу, постоянно текла грунтовая вода. Никакими принятыми мерами и необходимыми ремонтами ликвидировать эти протечки было невозможно. Вода все равно текла и так же успешно уходила куда-то под землю. Картина там была весьма безрадостная — плесень, смрадный запах, мокрые стены, ржавый металлический стол и стул. Для полноты описания этого ужаса не хватало только стенаний несчастных узников из-за железной двери. Поэтому помещение закрыли на ключ, который таинственным образом постоянно терялся к приезду проверяющих лиц. Командир получал за это небольшое взыскание, но это были просто «цветочки», в сравнении с тем, чтобы было, если проверяющие попали бы внутрь комнаты. Были бы «ягодки». Эту комнату все называли «чистилище солдатских душ»! Жуть да и только.

Развлечений на «точке», скрашивающих свободное от дежурства время, было предостаточно. Это рыбалка, охота, грибы и ягоды. Правда, для охоты необходимо было доставать «лишние» патроны, но и этот вопрос успешно решался с пограничниками в обмен на красную рыбу.

По периметру «точка» была обнесена колючей проволокой. На эту территорию заходила и протекающая рядом река, которая образовала в этом месте большой разлив. Вот там – то в изобилии и водилась различная рыба, в том числе и ценных пород — сёмга, форель, кумжа.

Ловить такую рыбу было, конечно, запрещено и считалось браконьерством, но что можно было сделать с солдатами, у которых самой приличной пищей была картошка с комбижиром и рыбными консервами?

Сёмгу ловили, солили, жарили и варили.

А самый «писк» был — это зажарить на сковороде красную икру! Получалось что-то похожее на перловую кашу со вкусом рыбы, но зато очень питательно.

Можно было, конечно, икру и засолить, но это процесс долгий и утомительный, требующий необходимых навыков, тем более, что определенный запас икры всегда был в наличии.

Проще было вывалить икру на сковородку с топленым салом и за пять минут приготовить себе еду.

Рыбнадзор попасть на охраняемую территорию не мог. Пару раз их даже обстреляли, когда они пытались на машине «прорваться» к реке, но наткнулись на большую доску с гвоздями, закопанную в земле на дороге. Так же не получилось пройти и катером по воде. Только иногда рыбнадзоровцы грозили кулаками с вертолета, изредка пролетая над «территорией», но обычно быстро ретировались при виде «обезбашенных придурков», целящихся в вертолет из автоматов.

На «точке» же виноватым в незаконном лове себя никто не считал. Ну, сколько может съесть солдат?

Разве можно его сравнивать с браконьерами, которые ловили семгу исключительно из-за красной икры, а тушки рыбы просто выбрасывали в реку.

Ещё они ставили на порогах реки ловушки из колючей проволоки, в которых рыба запутывалась. Ладно бы, если эти ловушки вовремя проверялись и улов забирался домой. Рыба просто гибла и протухала. Рыбнадзору надо было благодарить ребят с «территории». Даже на памяти Белозерова они уже раз пять били «морды» таким горе – рыбакам, убирали зверские ловушки и брошенные без присмотра сети.

Иногда на «территорию» командиры привозили своих родных или знакомых, ну а чаще всего «нужных» людей или воинское руководство. Река сразу перегораживалась большой сетью. А чтобы скоротать время до момента извлечения из неё пойманной рыбы, на берегу устраивались посиделки с консервами и выпивкой. ля развлечения рыбу ловили на спиннинги и удочки, но без определенных навыков удавалось это крайне редко, поэтому больше пили и пели и, до извлечения сети из воды «доживали» не все, многие уже просто не могли стоять на своих «двоих». А сеть доставали, обычно, солдаты из караульного взвода…

Дело было летом, во время полярного дня, когда ночью было так же светло как днем, поскольку солнце не заходило за горизонт.

По ночам Белозеров любил гулять по территории. Было светло, спокойно и тихо. Можно было пособирать грибы или порыбачить. Единственную неприятность составляли комары и мошка. Особенно мошка. Эта маленькая тварь пробиралась во все места, особенно любила залезать в сапоги и там грызть ноги. Укусы потом превращались в язвочки, которые очень долго не заживали. Утренний моцион приходилось начинать с того, что ноги туго перематывались медицинским бинтом, затем наматывались портянки. А сверху все мазались жидкостью от комаров, которая хранилась в огромной двухсотлитровой бочке. Что это был за антикомарин никто не знал, но от него почему-то растворялась краска на лодочных веслах, если вдруг приходилось грести, намазавшись этой дрянью.

Видя, однажды, на своих ладонях этот «эффект», Саня прекратил пользоваться опасной странной жидкостью и довольствовался одеколоном «Тройной». Комары не любили этот запах, также как и Белозеров, так что взаимопонимание между ними было достигнуто.

Нелюбовь к «тройнику» осталась у Белозерова ещё с того времени, когда, лежа в санчасти, он принимал участие в праздновании дня рождения ефрейтора Каландаришвили. Все началось с портвейна «три семерки» в народе называемом «три топора».

Когда все уже были навеселе, спиртное кончилось, и Гиви предложил «догнаться» одеколоном «Тройной», предварительно разбавив его водой.

«Тройной» одеколон служивые люди называли «Шанель солдатская номер пять из города Парижу».

После разбавления «шанели» водой получалась противная мутная жидкость, но говорили, что пить можно и Белозеров, сдуру, согласился, четко следуя поговорке: «Свинья везде грязи найдет!»

Утром Саня с удивлением узнал, что после этого они с Гиви пели грузинские песни и очень долго беседовали на грузинском языке! То, что «тройник» так резко повышает знания иностранных языков, было приятно узнать. Из неприятных же ощущений от его употребления осталось то, что после этого Белозерова сильно тошнило каждый раз, когда кто-то рядом брызгался им после бритья… Фу!!!

Ходить ночью по территории без оружия было небезопасно и поэтому, немного поныряв в соседнем озере, которое показали ему «местные аборигены», Белозеров нашел довольно приличный немецкий автомат времен Великой Отечественной войны. Этого добра в округе было в избытке. В тех местах во время войны шли сильные бои и, видимо, отступая, немцы бросили в озеро много всевозможного вооружения.

Там валялись автоматы, карабины, гранаты, снаряды, противотанковые мины и много цинковых ящиков с патронами. На дне озера был густой ил. Все металлические предметы, которые оказались выше границы ила, сгнили, а всё остальное сохранилось, практически, в идеальном состоянии.

А если перед этим они ещё и были хорошо смазаны, то из оружия можно было стрелять, буквально достав его из воды. Обычно, из-за боязни получить травму, в озеро не залезали. А соорудив примитивную «кошку» — сооружение из трех, четырех крюков на веревке, развлекались тем, что сидя на берегу озера, бросали её в воду, делая ставки, кто сегодня больше вытащит из воды всякой немецкой «дряни».

И однажды, когда командиры зачастили с гостями на «территорию» и служащим там солдатикам это жутко надоело, поступили просто. Перед входом в казарму положили четыре противотанковых мины и, когда гости приехали, с ними случился шок. Был жуткий скандал, но солдатики прикинулись законченными идиотами и объясняли, что такого добра на «территории» полным полно, что мины найдены рядом с казармой и их принесли, чтобы сдать компетентным лицам для последующего уничтожения.

Командир замял это дело, и чтобы не было лишней огласки, поступили весьма просто — мины утопили в ближайшем озере, выставив табличку «Осторожно! Мины. Купаться запрещено!».

А кто-то из местных шутников ещё и приписал внизу перевод на немецком языке «Vorsichtig die Minen! Zu baden es ist verboten!». Будто немцы могли когда-нибудь попасть на эту охраняемую, засекреченную территорию. Но утечка информации всё-таки произошла и гостей на «территории» значительно поубавилось. Особенно… немцев!!! Ха, ха? Ну как сказать…

Перебинтовав ноги и засунув их в сапоги, Саня надел на себя длинную, до пола шинель. Лицо он обмотал белым вафельным полотенцем, оставив только щелку для глаз и, опустив клапана пилотки, нахлобучил её на голову, закрыв от комаров уши. Закончив с необходимыми приготовлениями, Белозеров вытащил из-под матраса немецкий автомат и повесил его на грудь. Не торопясь, он засунул руки в карманы, и в таком виде отправился на очередную вечернюю прогулку.

Сначала погода была прекрасной, и Белозеров проболтался по лесу часа три. Потом солнце зашло за тучи, небо потемнело. От реки начал расползаться густой туман, заморосил мелкий дождик. Саня решил дойти до реки, а потом вернуться в казарму.

С берега доносились звуки, как будто кто-то разговаривал. Белозеров решил посмотреть, кто это и подошел поближе. Оказывается, пока он гулял, прапорщик Сердюк привез своих знакомых на рыбалку. Видимо, из-за ухудшившейся погоды, посиделки решили перенести с берега в помещение казармы, и двое гостей вместе с прапорщиком собирали в сумки закуску и спиртное с импровизированного стола на большом валуне, а один из гостей, одетый в оранжевый комбинезон, метрах в двадцати от них укладывал в рюкзак пойманную рыбу.

К нему-то Саня и вышел. Мужик стоял на коленях спиной к Белозерову и старательно паковал рыбу в рюкзак, аккуратно заворачивая каждую сёмжину в белую тряпку. Саня не ожидал наткнуться на мужика, так как слышал голоса в другой стороне, поэтому остановился, не зная как поступить дальше. А мужик то ли спиной почувствовал сзади угрозу, то ли услышал звук сломанной ветки, но он вдруг замер, спина его напряглась, а затем он поднялся с колен и начал медленно поворачиваться.

Ожидал он, вероятно, увидеть всё, что угодно, только не то, что появилось у него перед глазами. Это могла быть росомаха, медведь или олень, которые в достаточном количестве водились в этих местах, ну, в конце концов, это мог быть просто охотник. Но то, что он увидел, заставило его громко икнуть и тихо снова опустится на колени, так как стоять он уже не мог.

В кустах в густом тумане стоял призрак немецкого солдата в длинной шинели с автоматом на груди и совершенно белым лицом, за которое он принял вафельное полотенце, накрученное Белозеровым вокруг головы.

Мужик медленно поднял вверх руки и, лихорадочно вспоминая уроки немецкого языка в школе, тихо выдавил из себя:

«Нихт шлиссон…о,о,о..нейн, нейн! Нихт шиссен», что должно было означать: «Не стреляйте!».

«Я, я. Гут… Зер гут!» — после долгой паузы ответил ему призрак и, медленно развернувшись, растворился в тумане.

Побродив ещё около часа, Саня спрятал в близлежащих густых кустах автомат и тихо проскользнул в казарму. Проходя мимо кухни, он услышал звон стаканов и громкий смех. Вкусный запах жареной картошки и рыбы заставил Саню притормозить у её двери. Белозеров остановился и в небольшую щель в дверном проеме разглядел сидящих там людей. Это были сегодняшние гости-рыбаки и прапорщик Сердюк. Все громко смеялись, а один из гостей, молодой белобрысый парень в зеленом свитере и оранжевом комбинезоне, растерянно смотрел на смеющихся и обиженным тоном упорно твердил:

— Да чего вы ржёте? Чего ржёте-то? Я же точно видел. Немецкий солдат вышел из тумана, главное, бледный такой, почти прозрачный. Шинель длинная, пилотка немецкая, сапоги, автомат…

— Да это, видимо, кто-то из местных солдат был, из взвода охраны – сквозь смех выдавил из себя Сердюк.

— Ага, ночью вышел погулять, с немецким автоматом на груди. Я чего, наш «калаш» от немецкого «шмайсера» не отличу, что ли? Чай, в армии служу!

Мужики за столом продолжали смеяться, а Сердюк со стула сполз под стол и уже оттуда то ли говорил, то ли хрюкал:

— Точно! Хр, хр..! Это немец, верный присяге, хр, хр… так и ходит до сих пор, службу несет! Хайль, Гитлер! Не знает бедный, что война — то уже кончилась! Видимо, во время войны был очень молодой, из «гитлерюгенда», вот и дожил до наших дней и держится ещё бодрецом, хр, хр… ходит, понимаешь, по кустам с автоматом, на русских рыбаков охотится, принимая их за партизан!!! Да ещё русские таблички на свой немецкий переводит, хр, хр… Коля, ты больше это никому не рассказывай, а то тебя быстро в «дурку» определят и турнут из армии!

— Да ну вас! – парень в оранжевом комбинезоне махнул рукой. – Я же не говорю, что он живой. Наверное, мертвый, ну, типа, призрак! – он посмотрел на дно своего стакана, будто кого-то там увидел. – Но, ведь, я же с ним разговаривал!? А он мне ответил ещё так зловеще: «Я, я! Зер гут, типа, хрен с тобой, живи!» А что «я, я»? Я потом от этого «я, я» с испуга даже на ноги встать не мог минут пять.

Очередной взрыв хохота потряс кухню. А Коля, как ни в чем не бывало, опять глядя на дно своего стакана тихо спросил:

— А кто же у вас тогда таблички на немецкий переводит? А?

Ответа почему-то не последовало, а смеяться все вдруг перестали, с неподдельным удивлением уставившись на прапорщика Сердюка.

— А я чего? Я не знаю, — Сердюк сконфуженно оглядел присутствующих и тоже затих, изображая работу мысли на своем лице.

Саня не стал дослушивать, чем закончится разговор и тихо прокрался в казарму. Он загнул одеяло с боков под матрас и, как в конверт, влез под него, накрывшись с головой. Только так можно было спастись от комаров, которые серыми тучами кружились в помещении казармы как, впрочем, и в остальных помещениях.

Утром на теплом одеяле комаров было столько, что если приложить к одеялу руку, то можно было получить достаточно приличный её отпечаток.

Пригревшись под одеялом, Белозеров вспомнил ещё один случай, когда он был на учениях в районе Линахамари. В том месте, где развернули узел связи, во время войны проходила немецко-норвежская линия обороны. Были кровопролитные бои. Вся округа была изрыта окопами и утыкана блиндажами и всевозможными землянками. Убитых, видимо, не успевали хоронить, и кругом в бесчисленном количестве были разбросаны человеческие кости и остатки амуниции, как наших солдат, так и солдат противника. Место это находилось в жуткой глухомани, да ещё необходим был специальный пропуск, чтобы туда попасть, и поэтому всё сохранилось в своей первозданной «красоте».

И вот находясь на учениях, свободные от дежурства солдатики основательно прошлись лопатками по этим окопам и перешерстили все блиндажи. Находили личные вещи убитых и то, что раньше было боевым оружием, вернее его проржавевшие остатки. В бесчисленном количестве кругом валялись ржавые патроны, осколки снарядов и разнокалиберные гильзы, а также различные железки, бывшие ранее аппаратурой связи или ещё чем-нибудь полезным.

Однажды Саня нашел в песке между корнями березы штык-нож от немецкого или норвежского карабина, который был в приличном состоянии, сохранилась даже деревянная дубовая рукоять. Он показал находку своему армейскому приятелю Кольке Обалдину, и тот загорелся найти что-нибудь более ценное, уговорив Саню продолжить поиск уже в его компании. Правда, занимались они этим недолго.

В ближайшем окопе Колька носком сапога случайно выкопал зеленую гранату, не поняв сразу, что это такое и, посчитав находку малозначительной, лихо пнул её ногой. Белозеров только выкатил от ужаса глаза, не успев даже что-нибудь прокричать, типа: «Не трогай, ложись, беги…!».

Граната пролетела метра четыре и шмякнулась на дно окопа. Секунд через пять то, что он сотворил, понял и Колька, тихонько ойкнул и прислонился спиной к стенке окопа. Ещё секунд десять он и Белозеров молчали и тупо смотрели на гранату. Потом Обалдин невозмутимо сказал:

— Ну чё? Посмотрим? Она, наверное, ржавая и не работает?

— Коля, я знал, что ты дурак, но не до такой же степени! Можешь оставаться, смотреть, рыть, закапывать или откапывать, а я пошел. Хватит с меня археологии! – сказал Белозеров и попытался вылезти из окопа. Но с первой попытки это ему не удалось — земля под ногами осыпалась, и Саня сполз на дно окопа. Когда он решил предпринять вторую попытку покинуть окоп, этот идиот — Обалдин все-таки решил подойти к гранате. Как только он сделал первый шаг в её направлении, в гранате что-то громко щелкнуло и Белозерову показалось, что она даже слегка шевельнулась. В следующий момент он и Обалдин, «на крыльях» вылетев из окопа, уже бежали по склону сопки наверх к её вершине и, добежав, упали лицом в траву. Взрыва не последовало, и минут через пять они посмотрели вниз. Сверху дно окопа не просматривалось и Саня, сделав хитрую физиономию, спросил:

— Ну, что Коля, пойдешь посмотреть, что там случилось, почему она не взорвалась? Может колечко надо посильнее дёрнуть? Иди, дёрни.

— Нет уж, дураков нет! – тяжело выдохнул Колька.

— Надо же. А в окопе я, было, подумал, что один всё-таки есть! Ладно. Будешь дальше копать или пойдем обедать? Если остаешься то без меня, мне приключений на мою бедную задницу сегодня хватит. – И Саня, не дождавшись ответа, пошел в сторону расположения узла связи.

— Стой, Белозеров, я это, как его, с тобой! – крикнул Колька и мелкой трусцой засеменил следом, боязливо оглядываясь в сторону злополучного окопа, как будто боялся, что оттуда вылезет, что-то ужасное и бросится за ними вдогонку.

После этого случая Белозеров решил больше не играть с судьбой и с «археологией» завязал раз и навсегда, предпочитая рыбалку, благо речка была совсем рядом, а в машине были предусмотрительно приготовлены две небольших удочки. Выловленную рыбу ребята солили в солдатском котелке, а потом, развесив на проволоке в машине, за радиопередатчиком её сушили, от чего в кунге всегда стоял обалденный запах солёной рыбы, и от этого жутко хотелось холодного пива и… жрать!

Штык-нож от трофейного карабина Саня старательно смазал и спрятал от греха подальше в наружном отсеке автомобиля, где хранился небольшой бензоагрегат для обеспечения резервного электропитания радиостанции.

Остальные же, не наученные горьким опытом, продолжали «раскопки» в надежде отыскать что-нибудь ценное. Уникальной находкой был норвежский презерватив, который даже развернулся, когда вскрыли упаковку, хоть сейчас «в бой». Да, ничто человеческое нам не чуждо, даже на войне. Один солдат нашел золотые часы. После этой находки раскопки возобновились с удвоенной силой. Не брезговали копать даже прапорщики и некоторые офицеры.

Больше всех «повезло» прапорщику Смирнову, он вырыл засыпанную землей и камнями землянку. Прорыв туда вход, он открыл небольшую входную дверь и пролез внутрь. Внутри было темно, хоть глаз выколи. Смирнов достал фонарик, посветил и…

На его жуткий вопль сбежались почти все, кто был на узле связи. Прапорщик орал не умолкая, и его с трудом извлекли из землянки. Заикаясь, он пытался что-то рассказать, но в тот момент это у него меньше всего получалось. Когда отдельные смельчаки рискнули расширить вход в землянку и, поработав саперными лопатками, вошли внутрь, то волосы на головах встали дыбом даже у видавших виды старых вояк.

За столом землянки сидел немецкий офицер в шинели и в фуражке. В одной костлявой руке он держал телефонную трубку, приложенную к уху, а в другой руке пистолет, направленный на входную дверь. Своими пустыми глазницами он внимательно и злобно смотрел на вошедших в его владения глупых людей!

Кто-то тихо ойкнул, и это послужило сигналом, чтобы все дружно бросились вон! Потом, когда страсти немного улеглись, землянка все-таки была обследована. Рядом со столом нашли ещё одни останки в немецкой солдатской шинели, и коротких сапогах, видимо это был рядовой солдат. Он лежал на ящике с патронами, прижимая к себе костлявыми руками автомат. На столе стояли закрытые металлические банки с консервами и бутылки с пыльными этикетками и какой-то жидкостью, видимо, это было спиртное.

Попробовать эту снедь никто не решился, хотя соблазн был очень велик. Консервы в промасленной бумаге весьма хорошо сохранились. Говорят, тушенка, пока жива сама банка, вообще не портится. Ну, а спиртное от времени только улучшает свой вкус, конечно, если до этого бутылка не вскрывалась!

Но желающих все-таки не нашлось. За «героями» археологами в землянку потянулись и другие любопытные, и от топота множества ног немецкий офицер за столом рухнул на пол и превратился в то, чем и должен был быть. В прах!!! А его пистолет как-то незаметно растворился в командирских карманах. Не нашли после этих «экскурсий» и солдатский автомат. Хотя до этого все подержали его в руках. Бедного прапорщика Смирнова кое-как привели в чувство, но заикание у него так и осталось на всю жизнь, как его не пытались лечить. Беда…

"АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ РАСКОПКИ"

В доме №3 по Голещихинскому переулку пропала вода. Приехал экскаватор, выкопал во дворе яму двухметрового роста, искал трубы, но не нашел. Рабочие посмотрели в яму, огорчились, плюнули и решили завязать с археологией до утра.
- Поздно вечером дядя Митя шел домой и упал в яму.
Он не знал, что она есть во дворе, просто шел наугад и нашел ее. Правда, рабочие оставили ограждение в двух местах — с передней стороны ямы, и с задней, никто ведь не предполагал, что дядя Митя зайдет с флангов. Оказавшись внизу, дядя Митя захотел выбраться на волю, в пампасы, но потерпел неудачу. Дядя Митя начал громко кричать то, что полагается кричать при падении в яму. Вы знаете все эти слова, я не буду их перечислять. От звуков родной речи проснулись соседи, вышли на балконы, всем хотелось знать источник трансляции. Живое существо, попавшее в яму, всегда вызывает живейший интерес у своих собратьев. Всем любопытно, как оно будет оттуда выкарабкиваться. Если существо умеет еще и материться, от этого шоу только выигрывает. Потом из дома вышел дядя Боря, протянул страдальцу руку помощи. Дядя Митя потянул его за эту руку и уронил вниз на себя. Оба стали кричать дуэтом, хотя и немного невпопад. Дядя Митя винил дядю Борю в неустойчивости. Дядя Боря тоже нашел какие–то аргументы, очень убедительные, в основном относившиеся к генетической ущербности дяди Мити. Потом они как–то нашли общий язык, один подсадил другого, и мало–помалу оба выбрались на поверхность планеты. Зрители на балконах, ожидавшие большего накала драмы, разошлись разочарованные. На следующий день, ближе к вечеру, рабочие с экскаватором вернулись обратно. Оказалось, что вчера копали не в том месте, стало ясно, почему ничего не нашли. Яму во дворе закопали, и выкопали новую, на этот раз со стороны улицы. Уже на глубине полутора метров стали встречаться признаки погребенной цивилизации, в частности телефонный кабель. Кабель пал жертвой раскопок прежде, чем его успели заметить.
После краткого обсуждения было принято решение остановиться на достигнутом и уйти. Был вечер, а сложные решения лучше принимать на свежую голову.
Вы уже догадались, да?
- Поздно вечером дядя Митя шел домой.
Он помнил, что во дворе дома в земной коре зияет двухметровое отверстие, и решил обойти дом с другой стороны. Утром, когда он выходил из дому, яма во дворе еще была, а на улице ямы не было. Дядя Митя не знал, что в его отсутствие приходили рабочие и поменяли ямы местами. Он упал вниз в яму и нашел там порванный телефонный кабель. Если кто не знает, в момент вызова напряжение в телефонной линии достигает 110 вольт, в этом кроется разгадка тайны, почему связисты не любят зачищать провода зубами. Дядя Митя в падении нащупал кабель руками. Так совпало, что как раз в этот момент кто–то пытался дозвониться до дома № 3 по Голещихинскому переулку. Кабель был поврежден, до телефонного аппарата вызов не дошел. Вызов принял дядя Митя.
Когда–то очень давно дядя Митя получил образование электрика в ПТУ, там ему рассказали, что делать, если произошло короткое замыкание человека с электричеством. Теперь полученное образование ему пригодилось. Дядя Митя издал звуки слияния человека с возбужденной телефонной линией. На этот раз ему не потребовалась помощь дяди Бори, чтобы выбраться из ямы. Получив заряд бодрости, дядя Митя одним прыжком одержал убедительную победу над гравитацией. В предыдущей яме ему было намного комфортнее. Оказавшись снаружи ямы, дядя Митя наложил на археологов такое витиеватое проклятие, что Тутанхамон умер бы от зависти еще раз. Весь дальнейший путь до квартиры дядя Митя проделал, держась одной рукой за стену, а ногами прощупывая почву перед собой. Даже в подъезде он на всякий случай проверял на ощупь каждую ступеньку. Он уже ни в чем не был уверен.
На следующее утро, сразу после обеда, к дому № 3 по Голещихинскому переулку вернулись рабочие. Хотели засыпать вчерашнюю яму, но в ней сидели обозленные связисты с местной телефонной станции. Очень сердитые.

Чиж хорошую тему создал, будем ее накапливать, долгими зимними вечерами будет что почитать форумчанам на досуге!
Прошу меньше флудить (флуд буду убирать), пусть тема обростает "Рассказами, прозой...байками....".
Закреплю ее, чтоб не потерялась.

Блаженны павшие за Родину ибо их есть Царствие Небесное...

.....................

Меня нашли в воронке.

Большой такой воронке - полутонка хорошие дыры в земле роет. Меня туда после боя скинули, чтобы лежал и воздух своим существованием больше не портил.

Лето сменилось зимой, зима летом, и так 65 подряд лет.

Скучно мне не было, тут много наших, да и гансов по ту сторону дороги тоже хватает. В гости мы, конечно, не ходили друг к другу. Но и стрелять уже не стреляли. Смысла нет. Но и война для нас не закончилась. Все ждем приказа, а он никак не приходит...

А нашли меня осенью. Листва еще была зеленая, но уже готовилась к тому, чтобы укрыть нас очередным одеялом. Хотя мертвые не только сраму не имут, но и холода не боятся. Чего нам бояться то? Только одного...

Нашли меня случайно, молодой парнишка, чуть старше меня, лет двадцати, наверно. Сел на краю воронки, закурил незнакомым ароматным табаком, и с ленцой ткнул длинным щупом в дно. И надо ж, прямо в ногу мне попал.

Он прислушался к стуку металла о кость, ткнул еще несколько раз, и, отплюнув в сторону недокуренную папиросу с желтым мундштуком, спрыгнул вниз. Расточительные у нас потомки. Мы самокрутку на четверых порой делили.

В несколько взмахов саперной лопатки, он снял верхний слой почвы надо мной.
"Есть!" - воскликнул он, когда его лопатка отвратительным звуком ширкнула мне по черепу.

Больно мне не было. Было радостно и удивительно - неужели?

Пацан отложил инструмент в сторону и достал немецкий штык-нож. Интересно, где он его взял? На той стороне подобрал? Не похоже, вроде... Блестит, как новенький. Не то, что мой, от трехлинейки. Тот после последней моей атаки так и заржавел нечищеный.

По косточке он начал поднимать меня, а я пытался подсказать ему, где, что лежит. Конечно, мне все равно - подумаешь, зуб тут останется, или там палец, но как-то не хотелось часть себя оставлять.

Ну не хотелось...

Жалко медальон осколком разбило. Хоть бы весточку моим передали, где я да что я. Впрочем, вряд ли бы она дошла. Брату, сейчас наверно уже лет 70... Где он сейчас? Жив ли? Или ждет меня уже там? Ну а Ленка точно не дождалась. И правильно сделала.

Эй, эй! Парень! Куда глину кидаешь? Это ж сердце мое, пусть и бывшее! Не услышал.
Хотя сердце тогда в лохмотья разорвало.

Когда мы бежали по полю, к дороге, земля в крови, кровь на сапогах, тогда и шмальнуло. Я сразу и не понял, пробежал еще метров сто, траншея с фрицами приближалась, хочу прыгнуть уже, смотрю, а винтовки нет, и граната из руки будто выпала...

Оглянулся, а тело мое лежит, голова вдрызг, грудь разворочена и только ноги в ботинках еще дергаются.

Сейчас даже смешно. А тогда страшно было. И чего делать - не знаю. Упал, пополз обратно, пытаюсь винтовку схватить, а не могу. И мычу, мычу...

Мне б дураку "Отче наш" вспомнить... А как его вспомнить, если я его и не знал никогда. Комсомольцам религиозный опиум ни к чему. Это мне еще отец объяснил, когда колокола с церкви сбрасывали и крест роняли.

Ну, а наши немцев из траншеи тогда все-таки выбили. Покрошили не мало, но и нас полегло - почти весь батальон.

Потом половину оставшихся собрали, и они ушли над лесом на восход.

Как были - с пробитыми касками, в бинтах оторванными ногами они шагали над землей. Красиво шли. Молча. Не оглядываясь.

А мы остались.

А парень нашел осколки медальона и матюгнулся так, что с рябинки над ним листочки посыпались. От расстройства снова закурил, разглядывая находку.

И тут подошел второй. Первый молча протянул ему остатки медальона.

Второй только вздохнул: "Эх, блин, еще один неопознанный"

Первый молча кивнул, докурил и снова спустился ко мне.

Да ладно вам, ребята, хотелось мне сказать, не переживайте. Я без вести пропавший, обычный солдат. Таких, как я, много. Только подо мной в воронке еще 10 наших. Из нашего взвода. И все рядовые, которых никогда не опознают. У кого потерялся медальон, у кого записка сгнила, а кто и просто не заполнил бумажку. Мол, если заполнишь - убьет. А войне похрену на суеверия. Она убивает, не взирая на документы, ордена, звания и возраст.

Вон рядом совсем, сестричку с нашим лейтенантом накрыло одной миной. Она его раненного уже вытаскивала с нейтралки. У комвзвода, кстати, медальон есть. Я точно знаю.

Мужики! Найдите их! Вместе мы тут воевали, потом лежали вместе. Хотелось бы и после не расставаться.

Так думал я, когда наше отделение пацаны в грязных камуфляжах тащили в мешках к машине.
Так думал я, когда нас привезли на кладбище, в простых сосновых гробах - по одному на троих.
Так думал я, когда нас тут встретили ребята с братских могил. В строю, как полагается.
Так думаю я и сейчас, уже после того, как они проводили нас над лесом на восток.

И оглядываясь назад, я прошу - мужики! Найдите тех, кто еще остался!

Вот нашел, думаю будет интересно и познавательно:

*************************************************************************
Коллекционирование у подростков.
В подростковом возрасте молодые люди обоего пола переживают так называемый кризис развития, когда человек ЕЩЕ НЕ взрослый, УЖЕ НЕ ребенок. Подросток как - бы рождается заново, он формируется и еще не знает, кто он , что будет "по его", что интересно именно ему? И с этим кризисом связаны не только специфические проблемы физического состояния подростка, не только поведенческие нарушения, но так же и постоянный поиск занятий, увлечений и хобби, которые сменяются один за другим. Жалоба взрослых обычно звучит так: " какой-то несерьезный растет, на прошлой неделе сказал, что будет заниматься теннисом, потом вступил в клуб натуралистов, а вчера говорит: "буду значки собирать". На самом деле идет очень важный процесс познавания себя, когда молодой человек как бы примеряет множество одежек. Пытаясь найти именно свою. Поэтому, в подростковом возрасте многие юноши и девушки успевают попробовать коллекционировать большое количество предметов.
Дальнейшая судьба коллекционеров.
После подросткового возраста, интересы в жизни большинства людей изменяются. Но есть люди, которые на протяжении многих лет хранят верность какому-то одному хобби, и тогда, по роду занятий человека, мы можем говорить о том, какую потребность этот человек реализует. Например, есть хобби, которые помогают человеку самоутверждаться и превосходить, они повышают его значимость в глазах других. Что касается коллекционирования, то человек, терпеливособирающий почтовые марки, минералы, значки, монеты и т.д. - не важно что, нуждается в отгораживании от эмоций. Подобная деятельность будет называться успокаивающе-созерцательной, т.к. помогает человеку расслабиться и получить спокойное, неактивное удовлетворение. Проекция между миром вещей и миром человеческих отношений. Мир вещей представляет собой лишь упрощенную, материализованную форму гораздо более сложного мира отношений. Ну что такое красивая или дорогая или безобразная вещь? Почему люди готовы тратить большие деньги, чтобы обладать прекрасными вещими и избавляться от дурных? Дело, конечно, в последнюю очередь в самих вещах. Любые вещи, особенно предметы человеческого потребления, включены в систему человеческих отношений, играют определенную роль в этих отношениях. А поскольку человеческие отношения нередко сводятся к попытке самоутверждения и оказания влияния друг на друга, то и вещи оказываются инструментами межличностной политики. Редко кто особо наряжается дома для самого себя, ведь наряды служат инструментом социального самовыражения и влияния. Редко кто коллекционирует марки, монеты, машины и другие вещи лишь для собственного обозрения, хотя может и бесконечно обожать их. Принадлежащие нам предметы говорят о наших вкусах, возможностях, дают нам социальный статус, некую власть. Какая инаугурация короля или королевы без надевания на голову короны? Какой же дорожный патруль без жезла, или олимпийский чемпион без золотой медали, или Оксфордский профессор без мантии? Вещизм жил, жив и будет жить, поскольку существовали, существуют и будут существовать человеческие отношения, выстроенные вокруг потребности во власти и влиянии. Причину фетишизма надо искать не в природе самого фетиша, а в человеческой природе. Человек, создавая обстановку вокруг себя, создает самого себя и строит свои отношения с миром. Богатая обстановка позволяет встречаться с людьми богатыми и обсуждать дорогостоящие проекты. Внешнее богатство не обязательно связано, а зачастую и вовсе не связано с богатством внутренним. Но как бы то ни было, внешняя среда становится частью внутренней среды личности. Анатомия коллекционирования. Коллекция — это набор предметов, обладающих общим признаком и дополняющих друг друга по времени, виду или чему-нибудь еще. Практически каждая коллекция обладает какой-то стоимостной категорией. Процесс создания коллекции — для самого коллекционера интереснее всего. Достать, купить, выменять — это почти всегда цепь случайностей — неожиданных, смешных, а иногда и драматических.
Коллекционирование — это великое дело. Оно не только позволяет человеку развиваться, но и снимает стрессы. Самая высокая степень коллекционирования — это изложение истории о предметах в научных публикациях. Уже неинтересно просто обладать коллекцией. Интересно найти и описать причинно следственную связь между предметами коллекционирования и эпизодами нашей необъятной жизни.

э нет все совсем по другому..... в моем случае было не "буду значки собирать" , а подзатыльник от мамы , лопата в руки и пинок на огород.Вырос уже - займись делом. Десятилетнему взгляду на огород казалось, что ему не конца . Первый выкопаный кружок был просто положен в карман - "нет мороженное за это дадут". Второй кружок - "это еще что такое?". Вечером монеты ушли соседу-десятикласснику в обмен на журнал Филателия СССР, со статьей о "что такое монеты и о чем они нам рассказывают". На следующий день я получил подзатыльник за то ,что в мешках было слишком много картошки порубаной лопатой . Когда попадалась монетка, скорость копа немерянно увеличивалась и картошка начинала страдать. Затем сказывалась усталость и скорость падала..... до следующего кружка. В день находил по две-три монетки. Еще через день я совершил первое преступление кладоискателя - попал лопатой по монете, было очень обидно . К концу сентября со мной не дружила уже вся улица.У меня было около двадцати монеток и я отвергал все предложения об обмене на все другие, так как уже знал ,что у остальных монетки польские ,чехословацкие, гдровские современные . А моим по 50 - 250 лет!!!! Еще я понял что такое удача, огороды есть у всех, а вот она и зоркий глаз не у всех. И понял что такое зависть, сначала мне завидовали ,что огород у меня не самый большой, а потом что монеток больше нахожу. Мои предложения "давай помогу копать" один раз были пресечены даже клубнем по голове. Так я стал и коллекционером и копателем одновременно. Куда уходит детство Прошлой весной буквально около огорода детства моего снимали передачу "Искатели" и искали совсем не ТАМ.

Вообще коллекционирование - одна из форм психического отклонения. Особенно этим страдают дети (и переболевают этим почти все), и эта болезнь у некоторых переходит и во взрослую жизнь; а некоторые взрослые вновь этим заболевают (отголоски, так сказать, детского периода жизни). Я сам в детстве чего только не коллекционировал, марки (до сих пор дама альбомы стоят), вкладыши, обертки, календарики, кепсы и т.д. Монеты начал собирать гдето классе в шестом, когда у отца в шкафу обнаружил маленький кошелек и в нем пять монет. Одна из - этих монет, которая наиболее показалась мне интересной была "20 Пенни". С этого момента я начал собирать монеты. Сейчас уже все переросло в коллекционирование, так как подход стал более серьезным. Все систематизированно, с недавнего времени стал коллеционировать монеты по годам и по монетным дворам их отчеканившим. Вообще по моему мнению имеются три стадии коллекционирования чего либо (Пример приведу на монетах, поскольку как коллеционеру мне это ближе): 1) Накопительство, когда монеты все и одинаковые и разные хранятся как попало, без системы, как говорится от балды. 2) Собирание, когда монеты хранятся более-менее систематизированно, зачастую даже в альбомах, но нет серьезности подхода, т.е. человек может в собственной коллекции не знать всех монет. 3) Коллекционирование, когда монеты лежат в четкой системе, человек знает ценность любой своей монеты и коллекции в целовм. Также, если коллекционирование проффесиональное, тогда историю появления (чеканки) монет своей коллекции. Не всех конечно, но большинства. Так на-пример в царской россии некоторые очень редкие монеты выпускались с буквой "Н", новодел, что означало довыпуск данной серии монет в связи с на-пример коронацией Императора или еще какого-либо серьезного исторического события. Также и с другими. Естественно каждая монета, поскольку она сделанна из различного металла, должна соответсвенно храниться в определенных условиях. Так на-пример страинная медь (18 Веке и ранее), да и серебро как мне кажется тоже, должно храниться либо в бархатных планшетах (Вроде если не ошибаюсь самые расрпостраненные, которые продаются в чаще всего в магазинах именно такие), либо что еще предпочтительнее в плоскости из красного дерева. (Тумба или шкаф, или опять же планшет). По поводу красного дерева утверждать не берусь, недавно смотрел нумизматическую передачу по телевизору по каналу РБК, там об этом много говорили. Cобственно на мой взгляд - это понятия колекционирования, хотя конечно по этому можно писать целый реферат, так как тема достаточно большая.

Знаете, очень интересно, почему люди собирают монеты?!? Как-то мои друзья, мягко скажем «Не нумизматы», сказали – «Покупать деньги за деньги, чтобы потом их складировать?! Абсурд!» Я призадумался действительно зачем? Зачем Мы с Вами тратим время, усилия, средства ? Для того чтобы собрать горсть монет?, многие из которых по прошествии нескольких лет, мы даже не вспомним, есть ли они у Нас в коллекции или нет! ЗАЧЕМ?!? В свое время, Я почти как и все в детстве собирал, монеты, марки, пивные пробки. Был у Нас учитель, «добрый дядька», менял одну Нашу монетку на 5, а то и 10 Своих, и не важно что у Нас была «полушка» или еще что-нибудь в этом роде, а у него алюминий: Монголия, Польша и.т.д, зато много! Затем Я забросил разного рода коллекционирование со свойственной детям беспечностью! Так получилось, что в 17 лет Я выиграл в карты мешочек с монетами(штук 80), самая ценная как мне тогда показалось, была монета Уганды. В 22 (98-99 год) у друга в Севастополе увидел коллекцию, тогда меня поразившую, в альбомах, по странам! Супер! Я понял чему хочу заниматься в свободное время. Появилась мечта! МЕЧТА собрать свой МАЛЕНЬКИЙ МИР!! Ведь монета – это маленькое зеркальце страны, эпохи. В ней отражается почти всё, а хочется знать большего и уже не хватает общего представления, что Лесото-это в Африке, а Гондурас -Америке. Хочется знать как там живут люди, чем «дышат»,что делают? Хочется досконально узнать почему на этой монете Лев, а на другой Лошадь? Просыпается инстинкт «охотника», чувство погони, поиска нужной монеты, радость приобретения, причем вне зависимости от стоимости монеты. Жаль! Жаль что сегодня так мало «настоящих» нумизматов, тех которые интересуются монетой не только как средством обогащения, но и как предметом, который может рассказать не одну историю и легенду. Сейчас, когда друзья смотрят мою коллекцию, пусть она небольшая, около 215 стран, Мне кажется, у них просыпается чувство желания обладать чем-то похожим. Ведь это свой Мир, мир который в какой-то мере отключает тебя от внешних проблем. И Я понял, это мой интерес, и Я не обязан объяснять, почему мне это нравится! Ведь как объяснить, что монета откроет глаза на вещи, о которых они даже не предполагают. Это затягивает, всего тебя без остатка. География, политика, история и т.д. самое малое, что Тебе придется выучить. Монета(деньги) – этот ли не главный отличительный признак страны, цивилизации? Страны появляются и пропадают, о многих Мы знаем теперь только по выпущенным монетам. Сколько раз я порывался забросить свое увлечение, знает, наверное, только мой «Краузе». Но стоп! Есть маленькая мечта! Собрать Весь мир! Хочу! Смогу?!? Но попробую! Ребята не поддавайтесь, Мы с Вами занимаемся интересным. Полезным, любимым делом! И знаете, Я очень хочу, чтобы мой сын тоже стал Нумизматом!

Что касаемо Сына, то тут абсолютно согласен ,т.к. коллкцию рано или поздно необходимо будет кому-то передать.
******************************************************************************************

Комрады знают что мой товарищ-охотник любит писать рассказы...вот....на день победы тоже рассказал. может потом напишет...пока вот это..


Рассказ старого Замета

Мой отец прожил очень интересную жизнь- в 14 лет убежал на фронт, был 3 раза в окружении, 3 раза в плену, з раза бежал, был в штрафной роте, дослужился до звания капитан, был разжалован, имел ордена и медали, имел ранения и контузии, был осужден на 25лет, был через год оправдан. В военном билете: рядовой, ранений не имеет,наград не имеет, в военных действиях не участвовал. Но об этом, отдельный рассказ. Отец был охотником и имел очень много друзей.Самый старший по возрасту из них был Петр Замет,он также как и отец прошел всю войну,был участником""Дороги Жизни",некоторое время был водителем маршала Жукова, был награжден орденами и медалями. С 6 лет отец брал меня на охоту.Я очень любил когда с нами шел Замет,потому что они с отцом вели интересные беседы: о жизни и войне. И вот какую историю я 13 летн.юноша услыш
ал поздно вечером в лесу у костра, рассказанную дядей Пе
тей моему отцу:Люб ты мне,Коля, никому не рассказывал, матушкин бережок, только тебе, вернее ,рассказывал, только никому не говорил за что я попал под трибунал. Всем говорил, что машину утопил в полынье, так как не спал 3 суток. А на самом деле....Довелось мне, Коленька, везти хлеб, зерно в мешках. А старшина наш меня придупредил, маттушкин ты бережок, ...Смотри, Петруха, могут проверить, найдут; -ТРИБУНАЛ, а это, как пить дать расстрел....И вот, погрузили меня мешками; и почехал я на своей полуторке в осажденный Ленинград. Морозище под 30гр. ,кабина из фанеры, только от ветра спасает, чуть-чуть теплее чем на улице, маттушкин ты бережок. А организм молодой, калорий требует, пищи. По дороге нас обстрелял фрицевский самолет, ну я и полез в кузов посмотреть, не загорелся ли хлеб.Смотрю, маттушкин ты бережок, мешки пулями пробиты, зерно просыпано. Взял жмень в руку, сунул в рот, не разжевать, сухое, мороженое, да и сил нет жевать.Взял другой жмень, высыпал в котелок, залил маслом из машины, и под машину повесил на фаркоп. Ну думаю, будь что будет, маттушкин ты бережок.Приезжаю в Питер, инкэвэдэшники проверяют на кп. кабину,карманы, одежду, шапку, валенки заставили снять. Смотрю один подходит к машине, снимает котелок, и стреляет в него из тт. Пуля прошла навылет; увидели что зерно торчит, меня в воронок, и в кутузку. Сутки сижу, вторые, кормят один раз-вода и хлеб. Сижу, маттушкин ты бережок, третьи, приносят полный котелок каши, перловой,150гр. спирта, ну Коленька, думаю все: край ,перед смертью, маттушкин ты бережок.Спирт выпиваю, кашу съедаю, спирт торнул на 5мин.-нервы на пределе.Выводят во двор, к стенке не ставят, сажают в воронок, везут, чувствую далеко едим, маттушкин ты бережок. Приехали, выводят, смотрю голое поле, стоит студебеккер американский.Мне говорят:..Заводи, пробуй... З АВЕЛ,прогрел,...мотор мощный:...Зверь машина...говорю. ....Так вот ,солдат,..говорит старший эн-ник....либо тебе пуля в затылок, либо вот тебе поле заминированное.Газ в пол, и до горизонта. Выживешь, вернешься в часть.Сел я, Коленька, и думаю, погибну так хоть с пользой.Двум смертям не бывать, а одной не миновать.Перекрестился,..не оставь меня Боже...сказал, разогнался, взял ориентир, и на всю железку.....А сам ору во всю глотку....Наверх все товарищи все по местам,последний парад наступает, врагу не сдается наш верный Варяг пощады никто не желает....А дальше, слова забыл, маттушкин ты бережок, кричу аааа....а во всю что есть глотку, как Чапаев...врешь! не возмешь! А МИНЫ рвутся и справа и слева ,машину то туда бросит, то сюда, осколки так и вжикают. И представляешь, Коленька, ни одной царапины, тол ько пот градом. Последние метры на спущенных баллонах доехал, машина вся в решето побита осколками,а мне хоть бы что, маттушкин ты бережок...И ЗАМЕТ сухой, жилистой рукой смахнул непроизвольные слезы.А по моим следам в поле установили флажки и наметили дорогу. Вот так я избежал позорной смерти, друг мой дорогой,Коленька. А ты сынок... обратился он ко мне, слушай и запоминай: Живи по совести, береги честь с молоду.

проза.ру
© Copyright: Владимир Стародумов, 2011
Свидетельство о публикации №211020601292

-- Ср 13 май, 2015 00:30 --

Дикий Cевер Главы 1, 2, 3
Игорь Липин
Приключенческая повесть

ДИКИЙ СЕВЕР


Глава 1. ЗНАКОМСТВО

Отличительная особенность всех северных аэропортов – непредсказуемость расписания. Вот и сейчас, после регистрации и сдачи багажа, неожиданно прозвучало объявление о задержке всех рейсов на неопределённый срок. Для северян такие сюрпризы не в диковинку и у каждого более или менее опытного путешественника есть свои способы скоротать время.

Лично мне нравится, пропустив несколько рюмочек коньячку в кафешке, играть в своеобразную игру, о которой где-то прочитал. Суть игры простая. Незаметно разглядывая людей, по их облику, жестам, случайно услышанным обрывкам фраз надо угадать, кто эти люди, кем работают, какая у них судьба…

Моё внимание привлёк уже немолодой человек. В глаза бросилась странность – дорогая изысканная одежда никак не вязалась с грубыми чертами лица и не менее грубыми, но тщательно ухоженными руками. Взглядом, движениями, манерой держаться он ни как не походил на неожиданно разбогатевшего «нового русского». На потомственного интеллигента тоже. Особенно не вязался с обликом незнакомца своеобразный тёмно-коричневый загар, который можно получить только в зимней тундре. У людей, эпизодически выезжающих на природу, оттенки кожи бывают совсем другие – что-то вроде кирпично-красного цвета.
Я терялся в догадках…

Неожиданно странный человек, вероятно, заметив мой заинтересованный взгляд, подошёл к моему столику и, спросив разрешения, подсел рядом. Постепенно мы разговорились, найдя общие интересы в охоте, рыбалке и в своём увлечении природой Крайнего Севера.

Когда вторая бутылка коньяку наполовину опустела, я в порыве пьяной откровенности ляпнул, что люблю на досуге рассказик, другой написать, но проблема в хороших сюжетах, без которых любое повествование так и остаётся пустым набором слов и фраз…

- А я, наверное, смогу подкинуть вам любопытный сюжетец…– задумчиво сказал мой собеседник, глубоко затягиваясь сигаретой. - Только давайте сразу договоримся о том, что будет проще считать мою историю всю, от начала до конца вымыслом. Но,… - он как-то грустно усмехнулся, - вымыслом, основанным на реальных событиях…


Глава 2. БИЧ

... В нашей некогда благополучной и правильной стране продолжались непонятные дикие экономические реформы, из-за которых вполне рентабельные предприятия вдруг начинали разоряться.

Существование большинства честных граждан стало невыносимым. Работа за «три копейки» на умирающем заводике, продукция которого стала никому не нужна, жестокие пьянки по вечерам, преследующие только одну цель – напиться и забыться… Похмельное утро… Жизнь, не успев начаться, стремительно катилась под уклон.

Серёга, бывший советский инженер, жил такой же жизнью как миллионы россиян и видел выход из этого порочного круга только один – уехать куда-нибудь. Туда, где молодому и здоровому человеку можно честным трудом прилично заработать …

В один прекрасный весенний день Сергей на последние деньги купил билет на самолёт и, махнув на всё рукой, улетел на Крайний Север.

Радужным мечтам не суждено было сбыться. Здесь его никто не ждал и никто в нём не нуждался. Устроиться на денежную работу оказалось невозможно. Случайных заработков хватало лишь на оплату места в мерзкой общаге, на выпивку и кой-какую еду. Круг замкнулся. Приподняться над жизнью не удалось, и Серёга отчётливо осознавал это.

Зимой оказалось ещё хуже. Закончилась традиционная летняя навигация, а вместе с ней и сезонные работы. За общежитское «койко-место», стоившее, кстати, весьма недёшево, стало нечем платить. Пришлось переселиться в огромные, как метро, подземные коллектора, по которым на севере проходят городские коммуникации. Здесь хватало места всем бездомным. Даже в самую свирепую стужу на тёплых трубах можно было вполне сносно выспаться.

Свою вторую весну в Заполярье Серёга встретил уже настоящим бомжем или, как их ещё называют на Севере, – бичом. Длинные нечесаные волосы, косматая борода, засаленная одежда. Давно немытое тело уже перестало чесаться… Документы потеряны по пьяни… Из имущества - пластиковая сумка-мешок, куда собиралась дневная добыча: объедки из мусорных баков, пустые бутылки, различный хлам, который мог пригодиться в бродячей жизни. О том, до какой степени он опустился, Сергей старался не думать. Все его проблемы свелись к трём примитивным вопросам – где достать поесть, где найти выпить и как переночевать в тепле…

* * *

Тот, по «материковски» тёплый июньский день, стал роковым в его судьбе…

Греясь в лучах жгучего заполярного солнца, отражающегося от ослепительных сугробов, невиданного бело-голубого цвета, лежащих вдоль дороги, Серёга брёл по обочине. Здесь часто можно было найти самые неожиданные и представляющие для него интерес вещи. Мимо с лёгким шелестом проносились блестящие и нарядные иномарки – призраки другой, чужой жизни, из которой он был окончательно выкинут.
Неожиданно, роскошный и огромный, как танк джип, резко затормозил рядом с ним.

- Ну чо, братан, подзаработать хочешь? – из-за опустившегося тонированного стекла высунулась бритая шишковатая башка, которая была, казалось, непременным атрибутом такой машины.

- А что делать?
- Ну, пока помыть машину возле гаража, а там посмотрим…
- Конечно, помою!
- Садись, поехали…

* * *

Пока Серёга мыл джип, его пассажиры расспрашивали о жизни, родне, знакомых… Не чувствуя подвоха он откровенно всё рассказал, сетуя на судьбу-злодейку и пытаясь вызвать жалость.

-Ничо, ничо, братан, наладим мы тебе жизнь, – хохотнул бритоголовый, протягивая стакан водки: - Накось, выпей малость…

* * *

Дальнейшее Серёга помнил очень смутно и какими-то несвязными отрывками: вот он едет в багажнике джипа; валяется на грязном полу в каком-то сарае и кто-то недобрый ставит ему укол в вену; хохочущего, его подсаживают во чрево вертолёта, где он пытается плясать вприсядку, но беспрестанно падает…


Глава 3. РАБСТВО

Когда Сергей вернулся в реальную жизнь, то обнаружил себя лежащим на жесткой холодной гальке. В нос ударил запах воды, рыбы и ещё чего-то специфического ароматно-пряного. Прямо перед глазами по крупному булыжнику, ползло какое-то мелкое неизвестное насекомое. Рядом на камнях стояли роскошные светло-жёлтые высокие ботинки на шнуровке. В них были заправлены камуфляжные брюки. Рассмотреть выше хозяина щегольской обуви не получалось - голова раскалывалась от страшной боли и не хотела поворачиваться, несмотря на все усилия. Над ухом раздался назойливый комариный писк, потом затих, и тут же щека почувствовала боль от укуса. Серёга ладонью неловко попытался отогнать кровопийцу, но ничего не получилось – руки были словно чужие и плохо подчинялись ему.

Один ботинок на секунду исчез из поля зрения, и увесистый пинок по рёбрам окончательно привёл его в чувство. Чей-то знакомый голос с гнусной приблатнённой интонацией произнёс:

- В общем так… Получай напарника, Петрович. Введёшь его в курс дела… Бу-га-га! Скоро мы снова прилетим проверить вас - чтобы план на двоих выполнен был. Ясно?

Не дожидаясь ответа, ботинки развернулись, и галька заскрипела под тяжёлыми шагами.
Через минуту по-разбойничьи засвистели вертолётные лопасти и, под стрекот мотора, большая металлическая стрекоза растворилась в небе за горизонтом.

С огромным трудом Сергей приподнялся и неловко сел. Перед ним стоял пожилой человек, коренастый, голубоглазый, с мягкими незапоминающимися чертами лица. Бросились в глаза гладко выбритые щёки и опрятная, хотя и поношенная рабочая одежда.

- Будем знакомы. Меня зовут Петрович.

Серега ничего не ответил и молча отвернулся. Между тем Петрович, не обращая внимания на его реакцию, быстро и доходчиво всё объяснил…

* * *

В Госдуме какие-то мудрецы изобрели и узаконили спациально для Крайнего Севера оригинальную форму собственности - «общинно-родовые хозяйства». Этим так называемым хозяйствам, где должен был числиться определённый процент местных жителей, разрешалось практически безвозмездно брать в долгосрочную аренду огромные участки тундры. Масштабы измерялись сотнями и тысячами квадратных километров.

Далее всё шло по сценарию, отработанному 300 лет назад на американском Диком Западе. Несчастных аборигенов за бутылку «огненной воды» заставляют подписать какие-то бумажки, и вот - кучка аферистов безраздельно царит на бескрайних просторах тундры. Тундровый климат гораздо суровее, чем в американских прериях, и, возможно, поэтому нравы жёстче. Правит сильнейший. Никаких шерифов, судов и игр в демократию. Никакой государственной власти и даже видимости закона здесь нет. За неповиновение - пуля в лоб.

Почему такое может происходить в наше цивилизованное время?
Во-первых, вся тундра поделена и является частной собственностью, куда по новым законам без разрешения хозяев доступ запрещён.

Во-вторых, преодолеть огромнейшие расстояния ни одной бюджетной организации вроде милиции, охотнадзора или рыбинспекции просто не под силу. По той простой причине, что у них нет денег, чтобы заплатить за дорогущий авиатранспорт – единственное мобильное средство передвижения. Кроме того, все авиакомпании тоже в частных руках.

В-третьих, решающую роль играет «откат» или «прикорм» - термины, хорошо известные любому современному россиянину.

Общинно-родовые хозяйства официально ловят рыбу ценнейших пород и добывают северных оленей. Какая-то часть этой продукции попадает к нам на прилавки, но львиная доля по Северному морскому пути идёт контрабандой за границу без пошлин и налогов. В этом бизнесе крутятся миллиарды долларов.

Добыча сырья ведётся на так называемых «точках». Точное их местоположение известно только узкому кругу лиц. Впрочем, это мало кого интересует, так как на своей территории хозяйство само решает как организовать лов рыбы и добычу мяса. Есть точки, специализирующиеся по отстрелу оленя, а есть по заготовке рыбы.

Серёга попал на одну из «рыбных» точек. План - не менее трёх тонн рыбы в месяц на двоих. Чтобы его выполнить, надо вкалывать с утра до вечера. Вместо зарплаты – несколько мешков муки, кой-какие консервы. Иногда, в качестве премии, пара литров водки.

Свирепая охрана периодически совершает облёт подведомственной территории, контролирует выполнение плана, вершит суд, наказывает непокорных. При необходимости доставляет новых работников-рабов.

За последнюю пару лет Сергей здесь уже третий. На вопрос, куда делись два его предшественника, Петрович пристально посмотрел вдаль, пожал плечами и ничего не ответил. Впрочем, и так всё было ясно…