Вот и иди!

вот и иду, снова.

Молчун привет. Не слушай этого дядьку он тебя зря туда послал

Здоров Жень, я как лишай, навсегда. Хрен избавишся

и правильно . Каждое лето катаюсь в Лугу ....раза 3 за лето. в детский лагерь вожу племянницу. а в округе один гильзач... Так что приеду на экскурсию.

Давай Жень. Покажу где что лежит

Николай Врев
Посвящается мои друзьям и всем людям доброй воли.

Хозяйка лесного озера
Часть первая: А вы верите в сверхъестественное? Вот и я тоже. Верю.

Начинался второй час бархатной июньской ночи. Мы с Михой Патриотом, уже изрядно нарядные, сидели под звездами, у гармонично потрескивающего мангала. Доедали горячие сосисоны, допивали пивасик из бидона и вели серьёзную философскую беседу о сложнейшем строении великой вселенной и непосредственно нашем в ней месте.
Вокруг тишина и соловьи, изредка прерываемые нестройными, но дружными народными куплетами весёлых туристов, раскидавших свои бренные организмы где-то на другом берегу озера. Меланхолия.
Завтрашнее будущее было предопределено совершенно чётко – лодочка, речечка, удочка, водочка, шашлычок. Полное отторжение от бренна нашего сущего.
Мы уже собрались на горшок и в люли, когда где-то на пределе слухового восприятия, послышалось натужное бормотание приближающегося лимузина.
- Кого это к нам волокёт в такую рань? Однако, может оно не к нам. Пробубнил Миха.
К нам. На территорию участка, удивленно подсвечивая ночное небо единственной целой фарой, с перебоями вползло и заглохло, модное сверхсовременное такси, шестой модели Жигулей. Мы с Михалычем нахмурились и нервно закурили.
Громко скрипнула пассажирская дверь, и наружу показалось какое-то здоровое небритое существо, с рюкзаком и лопатой. Нежданчик.
Существо, не стройным зигзагом, двинулось в нашу сторону и полезло обниматься, окутав нас мощным самогонным перегаром. Стало зябко и неуютно.
- Мля! Лёха, ты чтоль!? Натаха тебя из дому выгнала, опять?
- Посаны, вы счас у меня офигеете все! Я знаю, где копать!
Честно говоря, даже я, новичок среди бывалых мародёров, слыхал от Лёхи эту сакраментальную фразу уже не один десяток раз, и по личному опыту знаю, что ничего офигенного, кроме офигенного геморроя с последствиями, это коллективу не предвещает.
То в тайгу этот Хомо Папилис заведет всех, где ни один сотовый оператор, даже на самой высокой сосне, не принимает и на пол шишечки. То, вместо сельской захоронки, медвежью берлогу найдем, с дрыхнущим в ней голодным бедолагой, который нас потом «вышел проводить», почти до дому. То под прицельный танковый огонь. В общем - членовредитель он, душа компании, идейный вдохновитель, которого давно пора изловить и изолировать, от интеллигентного общества, в надёжно охраняемой крепкой психушке.
- В общем, дело в следующем. Примерно неделю назад, отвозил я в Питер одну бабульку, стаааарую – как говно мамонта.
Прямо без предварительных ласк, начинает задвигать Лёха.
- А было так. Парканулся я значит на пяточке своем, возле вокзала, развалился, расслабился. Лежу, думаю - шняга день сегодня, доход в минусе, жбан после вчерашнего крошится. Наташка с утра рычит почему-то, безобразничал наверное, обиделась. Решил, подожду пяток минут, покурю, возьму пару гвоздичек, портвешок и поеду мириться.
- Открываю форточку, бычёк выбросить, гляжуууу, идет ко мне Зайка, - сколько, говорит, возьмете до Питера?
- Запрыгивай говорю, красавица! Договоримся.
- Но мне, говорит, ещё бабулю нужно прихватить из посёлка с собой туда.
- Не вопрос, говорю. Дорогу покажешь? Романтика чувствую накрывается, зато хоть юани подниму сегодня. Всё не зря.
- Покатили мы за город, потом километров десять по проселочной, и в тупичок. – Вон, бабуля моя на остановке сидит, ждет. Щебечет Зайка.
- Отконтавали бабку, погрузили вещички, и поползли обратно в город, а там и до Питера. Выгрузил их на Обводном, получил тридцать серебряников, оставил визиточку свою, да и поехал с Богом восвояси.
- А вчера, рано утром, звонит мне опять эта принцесса и спрашивает, не могуль я бабульку обратно в провинцию свезть? Только прямо до дома если. Не пустила видать корни, старая, в культурной столице то.
- А мне чё? Платят – рулю, везу взад старушку, на сей раз одну.
- Скучно, двести верст то ехать, на диалог выхожу. Бабка похоже ещё в разуме, хотя на вид ей лет пятьсот, походу ещё Кайзеру присягала.
- Как, говорю, мамаша погостили?
- Не очень, сынок. Дочка хотела меня к себе в город забрать, на старость, говорит. - Только не по душе мне там. Всю жизнь свою в поселке прожила, там и помереть хочу.
- Хозяин-барин мамаша. Отвечаю ей. - А давноль там поселок то ваш? – Я и сам местный, а по той дороге не ездил никогда. – Как называется деревня то?
- Да никак она не называется. Отвечает бабка. – Крестьяне её основали, от советской власти беглые. Потом в войну недалече дисбат был, мы девки, туда в клуб на танцы к офицерам, через лес ходили.
- Иж ты! Говорю ей. - А чё за беглые то? Вы ж меня посаны знаете, у меня сразу встаёт на такие истории.
- Да монастырь в тех краях православный был, при нем батюшка с семьёй, да пару дворов проживали. Большевики пришли када, батюшку с матушкой в расход пустили, помучив перед этим изрядно. Всё выпытывали, где те синодное добро схоронили.
- А батюшка не дурной был, он загодя барахло в ледник перенёс, да и дочурку Оленьку свою, туда от расправы спрятал.
- А как ушли душегубцы, дочурка то ихняя, собрала иконы да общаг, и на трёх телегах, вместе с дворовыми в леса и бежала, от греха подальше. Знали люди место, где когда-то хутор был на лесном озере, ещё времен половецких. Вот, недалече от того места и построили деревушку дворовые, одним из них, батя мой был.
- О как! Говорю ей, а сам всё больше завожусь во внимание. – А чё потом было?
- Жили они там с два десятка лет одни, хозяйство вели. Только разыскали потом место НКВДешники, не забыли паразиты, что где-то заначка припрятана. Побили всех, собаками грызли, а Ольга взяла меня, укутала, и побежала на хутор тот древний, что на озере. Я тогда ещё совсем малая была, помню только, посадила она меня на мох, поплакала, и ушла в озеро, мама моя. Не нашли ничего паразиты.
- Отец в лагере умер, а я в начале войны из детского дома удрала, и сюда вернулась. Нет у меня другого дома, здесь и помереть хочу.
- Я, посаны. Говорит Лёха. – Прибалдел слегка. Нихрена-се думаю Санта Барбара, довел Паркинсон бабульку до климакса, мля история.
Я тоже прибалдел, не скрою, заметив, что давно курю незажжённую папироску.
- Ну что, мужчины, рванем по холодку за сокровищами монастырскими? Сказал Лёха, и отхлебнув из бидончика, на наши изумлённые рожи довольно уставился.
- Только туда с ночёвкой надо, я до деревушки той доехал, бабкиной, дорога - жопа там, чуть не положил свою ласточку, а до хутора придется пешком через лес топать. Я вон, ради такого дела, у кума четыре пузыря первача оттопырил, чтоб не скучно было.
Нам бы, дружно послать этого терпилу недоделанного на хрен, да ведь придется с ним туда идти, чтоб убедиться, что он по дорогое опять не заблудится.
А сам понимаю, запущен уже маятник, надо пса с собой прихватить, а то мало ли, и «Валеру» с ТО забрать, вон он, под яблоней, на пеньках стоит.
Сидим с Патриотом, сна ни в глазу, совсем трезвые. Обидно.

Есть продолжение...

давай

Вспомнил сегодня давно-давно забытое. Вспомнил значение, именно значение, значение вопроса «А слово дашь?» Причем от ребенка малого услышал фразу эту.
Маленького такого, где то лет четырёх-пяти, малолетнего беспризорника. Чумазый такой суетится, в одежде грязной, заношенной, республика ШКИД на гастролях блин.
У родника остановился я, а у пацанчика бизнес там. Предлагает клиентам своим воды набрать, чтоб терпилам не нужно было на дно оврага самим на попке скользить, и толкать потом наверх, бидоны свои.
Соглашаются не многие, толи - денег жалко, толи - мальчика. Хотя денег и вовсе не просит он, просто втащит этак литров двадцать пять, в пять по пять, отдаст хозяину, и стоит сопит, ботинки свои разглядывает.
Кто по головке мальца ладошкой похлопает, кто рубль даст, кто аж два, а кто пендаля. Все же щедр у нас народ российский, да хранит господь его.
А я вот на запорожце, недалече подъехал, дедовском, стою, смотрю, дожидаюсь товарища. Подходит ко мне это дитя периферии и спрашивает мол. – Может вам помочь, за водичкой то? – Не, не надо говорю братишка, я тут в эпизоде участвую. – А извините, покурить не будет у вас? Паразит не унимается. – Прости дружище, нету, бросил вот. Отвечаю ему.
Стоит мерзавец, дальше на меня пялится. - А классная машина у вас! Взорвал совсем мне мозг эрудит пятилетний этот. – Да! Говорю. – Тачка сэкс - забугорная! Кузов – рестайл, салон – свинина, пихло – вэобразное! Муха не коломпоцалась! Такая только у меня и у Майкла Джексона! Хош подарю!!??
Пацанчик, от неожиданности даже шапочку свою, что в руке держал, мимо кармана положил в лужу прям. И в глаза мне так, снизу вверх заглядывает весь на эмоциях. - В самом деле подаришь!? Слово даёшь!!!? Перешел с «Вы» на «Ты», лимита бесперспективная.
Тут меня как асфальтом ударило. А ведь какой вопрос правильный, задал этот никчемыш мне. Ведь верит говнюк ещё в слово кем-то данное. Ведь и я когда-то в него верил, в слово это, когда был совсем, совсем маленький.
И тут понял я, что эпоха целая минула, и что всёж успел я посмотреть в жизни на самое прекрасное. Лицезреть великолепное самое.
Видел я, как от капель дождя летнего теплого, намокает и становится полупрозрачным девичье легкое платьице.
Видел я, самый красивый рассвет в жизни своей. Потому что так и сказали мне – запомни его, это -самый красивый рассвет в жизни твоей.
Видел я, как олигарх крутизны запредельной, весь от версачи до верту упакованный, с которым чтобы просто поболтать, рот и руки с мылом помыть надобно. Видел я, как через час разговора всего, сидя на табуретке в штанах от бриони обоссаных, плачет он, и по лицу слюни размазывая, оптом сдаёт коллег своих и партнеров по опасному бизнесу.
И вот странно мне, ведь не попрошайка малец у родника то, не по вагону метро за подачкой шарится. Ведь без обмана работает. Ведь понимает уже, что ничего достойного не выпадет просто так.
А всеж верит в чудеса, как и я по наивности, верит ещё.
Глупенький.