Это точно. В принципе это было ожидаемо ))). А по пьянке -я просто Кулиничева вспомнил.. не к ночи он помянут.. С бухологами и собутыльниками.. Подозреваю не он один такой, с платформы упавший.. Пропаганду пьянства пришьют-запросто..Тем более герои положительные..

Глава восьмая. День второй. (1).

Вода. Она же аква, она же вотер, она же вассер. Воровка на доверии. Почему так? А это я просто вспомнил незабвенного Жеглова из "Места встречи...". Не такая уж странная аналогия, промежду прочим. Многие, доверившись этой обманчивой, ласковой прозрачности и поддавшись извечной магии жемчужно переливающихся струй, заплатили непомерно высокую цену за свою попытку приобщиться к сонму разговаривающих с водой на "ты". И чаще всего, цена была одна - украденная жизнь.
Но их пример не остужает идущих следом. И все больше упрямцев, живут фактически от похода к походу, перелопачивая долгими зимними вечерами, гигабайты разнообразнейших лоций, фотоотчетов и видеороликов о сплаве. Перебирают ворохи каталогов туристского снаряжения, возбужденно сколачиваются в виртуальные пока еще стайки, для свершения будущих, многочисленных подвигов. И завороженно перекатывают на языке волнующие, терпкие, холодящие вплоть до мурашей на загривке, ароматные камушки имен нехоженых пока еще рек.
Аргут, Башкаус, Чулышман, Китой, Белая... Пусть не обижаются на меня те, чью любимую реку я пропустил невзначай. Слишком много их, вызывающе прекрасных и завораживающе диких в своем первобытном буйстве, разбросано пульсирущими паутинками серебристых прожилок по древнему лику нашей земли. От гиперборейской Карелии и до укрывшейся в туманном безвременье, потаенной Камчатки.
А нам досталась красавица Уда.
И прем мы по этой красавице, по колено в воде, как проклятые. Спотыкаясь и оскальзываясь по каменистому дну, толкая перед собой, за собой, сбоку от себя, нагруженные немудрящими пожитками катамараны. И их потрясающая неуклюжесть на этих скользких, вездесущих валунах, ничем не напоминает ту непревзойденную верткость и управляемость, к которой мы так все привыкли в Лосево.
Уже давно забылся, за трудами тяжкими, потешный скандал устроенный Наташкой Димычу. Когда проснувшись поутру, она с изумлением обнаружила, что неизвестный злопыхатель вернул ночью изначальную половую принадлежность ее ярко-желтой плавучей ласточке. И теперь третий кат, гордо носил невнятно-героическое имя "Фортун", с грязным пятном ацетонового размыва в конце надписи.
А коварный вивисектор, плутовски ухмыляясь, виртуозно уклонялся от разнообразного хлама, получившего удивительную способность летать под воздействием цепких Наташкиных рук и примирительно увещевал разбушевавшуюся фурию.
Закавыка была еще и в том, что периодически, как только хватало глубины, суда вспоминали о своей стати чистопородных рысаков и чрезвычайно резво устремлялись вниз по течению. И тут необходимо было успеть их энергично оседлать, шустро схватить весло и править по быстрине. Но только лишь для того, чтобы через пару десятков метров, вновь примерить на себя тяжкое бремя судьбы колченогой, вьючной лошади.
А не успевшего вовремя вскочить в свое "потертое седло" ковбоя, ждала совсем уж печальная участь незадачливого игрока в "догонялки". Что в условиях щедро усыпанного булыганами русла, весьма напоминало пытошный вариант иллюстрации к Айболиту, на тему - Не ходите дети в Африку гулять.
И кроме того, отставший, с удивлением узнавал много нового о тайнах собственной генеалогии, от вертевшегося на кате, как черт на сковородке, одинокого напарника. Что впрочем, не касалось припозднившихся девушек. В таких ситуациях, при общении с ними, мужики старались обходиться эмоциональными междометиями и душераздирающими стонами.
Но тем не менее суда двигались вперед. Боком, задом, кряком. Сикось-накось, но вперед. И вот уже стало возможно, разворачивая кат разными бортами и используя силу течения, просто соскальзывать с валунов, не покидая судна. А потом и вовсе забыть о лихой джигитовке, и уже спокойно втиснувшись в лямки сбруи, править по текухе, озабоченно выглядывая впереди, оптимальную траекторию движения.
Потихоньку, бурлящий основной поток, стали пересекать весело гомонящие шиверы. Я специально цеплял хелиным баллоном небольшие бочечки и валы, давая ей возможность привыкнуть к начинающей показывать свой характер реке. Старался избегать прямых команд, обозначая лишь направление движения и основные ориентиры нашего зигзагообразного маршрута. Видно было, что это занятие ее чрезвычайно увлекло. Настолько, что она забывала периодически смотреть вперед, оценивая следующий, предстоящий для прохождения кусок реки. Ну да ладно. Не все сразу.
Летело время, летели мы. Пролетая мимо нас, плавно скользили назад берега. И вот унюхав впереди явно наметившееся сужение, я направил Умклайдет во вполне себе уютное улово на левом берегу. С целью дождаться остальных. Вскоре, оголтело пинаясь, как в очереди за пивом в понедельник утром, сварливо вторглась в кармашек спокойной воды, оставшаяся часть нашей славной флотилии.
- Сразу за сужением, начинается Верхний каньон.- призвал я экипажи ко вниманию.
- Длина участка - один километр. Мы с Хелей идем первыми. Все включаем рации и слушаем. Если мы проходим нормально, следующим идет Фортун. Метрах в двадцати за ним - Аргут. Если услышите команду Атас, Аргут скоренько мчится нас выручать. Вроде бы все. Мы поехали. -
И включив режим "радионяни" на своем кенвуде, толчком направил кат на быстрину. Понеслась родимая. Течение играючи подхватило наш эсминец и шаловливо окатывая полновесными плюхами весьма прохладной водички, целеустремленно потащило вниз. Совершенно не стесняясь при этом, наличия монументальных клыков по ходу движения и многочисленных водных завихрений, так и норовивших пагубно повлиять на предпочитаемый нами генеральный курс.
Время, как всегда, исчезло. То ли растянулось до бесконечности, то ли схлопнулось щелчком в одной мгновенной вспышке. В очередной раз отфыркавшись, я заметил, что стиснувшие реку берега чуть раздвинулись, а лента воды, обозначая очередной поворот, умиротворенно придержала свой норовистый бег. Настропалив Хелю нужной командой, я вскоре причалил к левому берегу и соскочив на землю, придержал кат за петлю. Плеснув свободной рукой пригоршню воды в пересохшее горло, нажал тангету передачи на рации.
- Димыч, прием. Слышишь меня? -
- Хрю-хрю. - знакомо буркнул динамик.
- Ну все нормально. Идите, как договаривались. Особых проблем нет, но на поворотах будут прижимчики к скалам. Не зевайте в общем. Мы на страховке. Рации на передачу. Все. Ждем. - и отшатнувшись от ответного хрюканья, подвытащил корму на берег и неторопливо закурил.
- Какие интересные ощущения от трансляции. - завороженно протянула Змея, напряженно вслушиваясь в энергичную озвучку наиболее судьбоносных этапов захватывающей борьбы со стихией, развернувшейся в километре от нас.
- Нереально будит воображение. Слышу крик Димыча - работай! - и руки сами по себе сжимаются на ручке весла. -
- А то! - понимающе ухмыльнулся я.
- Во время войны, в истребительных полках, на КП, грамотный командир всегда вывешивал для всеобщего доступа, динамик прямой связи с эскадрильями на задании. Чтобы все слушали. Мотористы, оружейницы, заправщики... И чтобы проникались.
При известном навыке и по следам своих свежих впечатлений, можно даже попытаться угадать, какой кусок маршрута они сейчас ломают. Ну вроде все. Смотри внимательнее. Сейчас должны показаться. - и потянул наш корвет вбок, привязывая его к коряге шнуром и освобождая место для прибывающих судов.
Вскоре из-за поворота, как чертики из коробочки, выскочили, в ореоле пенных брызг, взмыленные катамараны. Змея, привстав на седухе, призывно замахала руками, а я зашел чуть поглубже в воду, готовясь принимать в стойло разгоряченных скакунов, или, не дай бог, рухнувшую на меня сверху напарницу.
Вскоре вся команда была в сборе.
- Ну как? - улыбнулась Хеля, восторженно блестевшей глазами Наташке.
- Супер! Мы как пошли, а она как плюхнет. Меня на камень тащит, Бруно орет чего-то, вода весло из рук выкручивает, кат проваливается в ямы какие-то, крутится... Жуть! Супер! Жуть! Уф-ф. -
- Полное ощущение слалома. И еще чего-то, затрудняюсь с описанием. - вежливо вклинился, с трудом сохраняющий сдержанность, Дитер.
- Но безусловно - драйв, в смысле адреналина и куча позитива. Пульс, наверное, зашкаливает. - он выскользнул из лямок и потянув свою чалку, надежно приторочил Аргут к соседней коряге. Я проделал аналогичную операцию с Фортуном.
- Ну чего у нас по плану дальше? Ставим лагерь? - потянул каску с головы, Димыч.
- Ну да. Разбегаемся вверх-вниз по берегу. Ищем место. Должна быть где-то неподалеку обжитая стоянка. Тут ежегодно до десяти групп сплавляется и оптимальные места давно уже обжиты. - положил я весло под кустик и направился вниз по берегу.
Место, действительно вскоре нашлось. И буквально рядом. Перетащив суда еще на полсотни метров ниже по течению, мы, в хорошем темпе разгрузили их и вплотную взялись за устройство бивака. Привычная уже работа, на глазах преобразила симпатичную проплешинку скрывающуюся во вплотную придвинувшейся к берегу тайге. Горел костер под тентом, кучно стояли палатки, переодевшиеся в сухое и теплое оглоеды, нетерпеливо шастали вокруг дымящегося котла с варевом, бросая на него алчущие взоры.
- Миски на базу! - наконец торжественно воспроизвел Бруно, неизменный клич всякого бродячего люда, означающий готовность поваров к раздаче пищи. Наворачивая ароматную гречку с тушенкой, я, в очередной раз воздал хвалу небесам, за наличие у меня, недостойного, столь многочисленных и полезных, каждый по своему, друзей. Иначе фиг бы мы сейчас хрустели с упоением, этими неописуемыми по вкусу бородинскими сухарями, оперативно заготовленными корешем Лехой еще в Питере, на крохотной кухоньке частной кафешки.

И как всегда мало😢
Ещееееее!!!!!

А куда продолжение делось, былаж ещё глава?

Петроградец, это из-за глюков на форуме, многое удалилось.

День второй (2).
- Ну чего, кто куда? - любовно облизнул ложку Димыч и с хлюпаньем втянул в себя дегтярного цвета чай.
- Если все погулять настропалились, то мы с Хелей - пас. Я Сайгу хочу пристрелять по уму, да и Змее обещал дать пульнуть пару раз. А то когда брал ствол в магазине, только протестировал у них в тире и все. Нареканий нет, конечно, но все же. Да и с чехлом закончить надо. -
- А где здесь есть погулять? - с нарочитым местечковым акцентом, осведомилась Натаха.
- А погулять здесь, таки-есть везде. - в унисон отозвался я.
- Можно вернуться по берегу к каньону и побродить по гряде. Можно спуститься чуть ниже, к стрелке Тер-Яги. И прогуляться вверх вдоль ее русла. Предлагаю гряду. По пути должны быть ручьи, а в ручьях естественно, прорва золотишка. -
Народ, за минусом стрелков, горячо поддержал идею вояжа. Поручив Дитеру собрать новичкам их приборы и провести мастер-класс, я быстренько разобрался с оставшимися обязанностями дежурного. Вскоре котлы были надраены как положено, солидный запас дров уложен у костра, а компания новоявленных старателей, бодренько засеменила в сторону каньона.
- Ребята. - стараясь избегать менторского тона, заунывно начал я о наболевшем.
- Огромная просьба быть поаккуратнее при ходьбе. Передвижение по таежной пересеченке, имеет свои особенности. Всегда внимательно смотрим, куда ставим ногу. Лихих прыжков и игривого балансирования на одной ноге, стараемся не допускать. На камнях встаем только на чистую поверхность, избегая мха и лишайников. Они, гады, как банановая шкурка на асфальте. Особенно после дождя. Тот же эффект имеет кора на стволах упавших деревьев. Просто на секунду себе представьте, во что может превратится поход, при наличии одного из вас, такого красивого, со сломанными ребрами или ногой. Представили? Вот и славненько. Могу утешить. Скоро все необходимые навыки сами выработаются у вас, вплоть до автоматизма. Это - неизбежно, как мировая революция. -
- А на что сейчас следует обращать внимание в первую очередь? В смысле поиска? - терпеливо дождавшись конца моего монолога, вопросил Бруно. Я неопределенно пожал плечами.
- Ну не знаю. Я бы, в первую очередь, просто любовался. Фотографировал. Красота ведь вокруг, неописуемая. А если предметно, то имеет смысл не пропускать ничего, что может нести на себе отпечаток приложенного человеческого труда.
Это могут быть туры из камней, различные рисунки-надписи на них же, затесы на деревьях. Все, с налетом искусственности, короче. Так же интересны пещеры, просто выемки или щели в скалах. Что касается ручьев, то выглядывайте в воде красивые, цветные камушки и другие... необычности. Тут может встречаться галька из поделочных камней. Ну там яшма, сердолики и прочие халцедоны.
Что касается поисков золота, то проще показать что и как, у первого же ручья. Но в любом случае, стоит сунуть снайперку, под каждый симпатичный сливчик, либо водопадик. -
Потихоньку народ разбредался веером, задерживаясь у привлекших внимание мест. Я, оставив Наташку с Дитером перебирать приглянувшиеся им окатыши в бодро журчащем ручье, решил подняться на самый верх симпатичного увала. Бруно шел за мной чуть левее, явно нацеливаясь исследовать огромный, размером с приличный сруб, валун, замерший скособочившись над неслабой расщелиной.
Вдруг истошный, на грани ультразвука визг, стеклянным осколком бритвенной остроты , полоснул по барабанным перепонкам. Ошалело переглянувшись, мы с Бесом, не сговариваясь ломанулись вниз к друзьям. Дивное зрелище вскоре предстало нашему взору во всей красе. Воздевшая перед собой сомкнутые руки Наташка, не переставая верещать, прыгала, кружась как умалишенная, перед обратившимся в соляной столб Дитером.
- А-а-а! О-о-о! Золото-о!!! - в восторге вопила она, исступленно целуя зажатый в руках предмет.
- Я нашла золото! Ура-а! Я - лучшая! -
Мы, запыхавшись, остановились перед счастливой избранницей судьбы, тут же подвергнувшись граду истеричных поцелуев. Непонятно как, но ей удалось, подвывая от переизбытка чувств, изобильно обслюнявить наши рожи, меньше чем за минуту. На раскрасневшемся от неописуемых эмоций лице, ярко горели, переполненные слезами восторга, глаза.
- Ну покажи хоть. - ощущая какую-то неловкость, буркнул я. Постепенно угомонившись, Выдра, дрожащими руками протянула мне свое сокровище. Скол обычного, размером с крупную картофелину, окатыша, был украшен блестящим, золотистого цвета кубическим кристаллом, наполовину скрытым в породе. Прикидывая, как не убить своим ответом нашу золотоискательницу, я растерянно уткнулся взглядом в землю.
- Ну? - испепеляла она меня горящим взором.
- Чего ты молчишь?! Скажи! Это же золото?! Ведь правда?! -
- Правда. - скорбно отозвался я.
- Только это специфическое золото. Еще его называют кошачьим, или золотом дураков. Пирит это. Серный колчедан, короче говоря. Минерал такой. Кроме внешней привлекательности, особой ценности не представляет. Ну если только ты захочешь заняться производством серной кислоты. И золота в нем или ноль, или близко к тому. Где ты его выцепила? -
- Дитер кирочкой колол камешки разные из ручья, я осколок и подобрала. - отстраненно пробормотала Наташка, с трудом приходя в себя.
- А ты не врешь? Ведь блестит точно как ювелирка. Что я, слепая? -
- Это легко проверить. Золото - металл вязкий. А по этой штуковине, если молотком долбануть, только брызги полетят. Ну, или трещина пойдет, как минимум. На, попробуй. - и я протянул ей находку.
- Не-ет. - отрицательно качнула она головой.
- Жалко. Все равно ведь красивая вещь. Домой заберу, на память. А ты чего встал? Давай, учи, как золото искать. Все равно найду. Я везучая. -
Радуясь благополучному исходу, я охотно стал объяснять.
- Золото, за совсем уж редким исключением, просто так не увидишь. Тяжелое оно. Тяжелее любых других минералов в том же ручье. Потому - всегда внизу. Кроме того, видимые глазу самородки - вещь сама по себе, достаточно редкая. А мы можем ориентироваться только на самородки.
Отсюда вывод - искать при помощи прибора, в местах их возможного залегания. А это участки, где вода и ложе русла имитируют промывочный прибор. Например ступенчатые складки материковой породы на дне ручья, котлованчики под сливами струй, бортик того же русла. Основные перемещения породы в воде, в паводок. Поэтому непрезентабельная чахлость струи на сегодняшний день, удручать не должна. Весной, все выглядит несколько иначе. Так что оценивайте все ложе ручья, а не только то, что под водой.
То есть зрение, как инструмент поиска, все-таки не игнорируйте. Вполне возможны находки кусочков кварца с включениями золотинок. А уж их размер - вопрос чистого везения. То есть тут, Наташка, тебе и карты в руки. -
Вдруг, совершенно неожиданно, снизу гулко громыхнул выстрел. Через пяток секунд, почти дуплетом - еще два.
- О! - иронично выдала, присевшая было от неожиданности, девушка.
- Наш Рембо проснулся. Прощай тишина таежная. Ну что, идем дальше? И попрошу всех, кроме Дитера, очистить от своих персон, ручей имени меня. Вас много, а золота в нем мало. Только для нас и хватит. Да, милый? -
Дитер, смущенно улыбнувшись, посмотрел на нас.
- Да, милый. Да. - дружно ответили ему мы с Бруно и похохатывая, полезли наверх. Недолгая, но энергичная канонада в лагере, наконец-то закончилась и благодатная тишина вновь вступила в свои права.
Ничего примечательного, кроме великолепных пейзажных фотографий, на удивление мастерски сделанных Бруно, больше не произошло. Разве что Наташка, на обратном пути, едва не споткнулась о гигантский, находящийся на последнем издыхании, белый гриб. Устроив маленькую фотосессию на тему "Девушка и Он", мы покинули этого, размером со средний тазик монстра и спустились в лагерь.
Недовольно насупившийся Димыч, свирепо чистил хариуса.
- Минус две блесны. - коротко буркнул он, в ответ на мой вопросительный взгляд.
- Если буду терять такими темпами, через неделю про рыбу придется забыть. А на мушку сами ловите. А у вас чего?-
- Да вот. - кивнул я в Наташкину сторону.
- У нас тут Выдра чуть не разбогатела. И плюс ко всему, ручей себе приватизировала. С Дитером на паях. А так, больше ничего. Славно погуляли. -
Ну а потом были традиционные посиделки у костра, жареный хариус, чай в неимоверных количествах... Димыч с Хелей, переглянувшись, объявили себя дежурными на завтра. Как-то потихоньку все угомонились, ощущая нешуточную усталость после насыщенного дня. Вот и прошел первый день сплава. И хорошо прошел.
Вскоре лагерь спал и только река загадочно мерцала в лунном свете, суля неизбежные сюрпризы, беззаботно бродящим по царству Морфея, путешественникам.

Глава девятая. Хлесткая пощечина войны. (1).

- Ну значит так. - прекратил я терзать выскобленную до неприличия миску.
- Маршрут на сегодня. Идем до Нижней Хонды. Расстояние порядка десяти километров, особых сложностей не предвидится. Можно идти больше, но наш поход все-таки не чисто водный и хочется побродить по окрестностям. Вдруг чего и выцепим невзначай. Основная задача на воде, та же - отработка слаженности действий экипажей. Благо река, вплоть до Нижнего каньона, любезно предоставляет такую возможность. Сегодня будут две-три приличные шиверы на маршруте, так что не теряйтесь. Придумывайте сами себе траекторию, усложняйте прохождение препятствий. Нарабатываем квалификацию, короче. -
Ребята, заканчивая разделываться с завтраком, понятливо кивнули.
- Через десять минут все подходят ко мне. Раздам дневной перекус. - обозначилась наша завхозша, раскладывая по кучкам ломтики твердокопченой колбасы, курагу, шоколад и прочие туристские радости. Вернувшийся от воды Димыч, сопя, пристраивал на костер полный котел воды.
- А это зачем? - не сразу врубился я.
- Вроде чая еще немеряно. -
- Да девчонкам воды подогрею. Гидрахи облить. А то опять верещать начнут, на себя их напяливая. Слушать невозможно. - буркнул, явно ощущая неловкость, напарник.
- Димыч! Я тебя люблю! - синхронно воскликнули наши русалки и умильно сложили губки бантиком, обозначая поцелуй.
Через час, героическая эскадра в привычном уже порядке, становилась на боевой курс, оживляя реку цыганским разноцветьем.
- Хеля. - обратился я к своему матросу, оттолкнувшись от берега и привычно втискиваясь в лямки седухи.
- Сейчас будет приличная по длине шивера, порядка километра. Меняемся местами. В смысле - я матрос, а ты командир. Я отключаю свои мозги и тупо исполняю твои команды. Нет команды - нет действий. Уразумела? Все. Поехали. - и дисциплинированно замер в ожидании приказа. Катамаран охотно включился в игру, раскорячиваясь лагом поперек течения и шустро нацеливаясь на ближайшие валуны.
- Ой, мамочки. Что, прямо сейчас? А на берегу ты не мог об этом сказать? - всполошилась не на шутку встревожившая Змея.
- Хочешь об этом поговорить, адмирал? - скосил я на нее исполнительно выпученный глаз и положил вдоль баллона весло.
- Гад! Паразит! Греби давай! Да не туда, а туда! Да не сюда! Нам туда надо! Ой, сейчас сядем! Чего ты молчишь? Ну греби же! Ой, ну все. - я, старательно шевеля веслом, согласно полученным указаниям, задумчиво наблюдал, как Хелин баллон, скрипя от напора воды, кряхтя наползает на камни. Все, сели.
- И чего теперь делать? Может толкнуть? - с надеждой воззрилась на меня адмиральша.
- Прикажете прыгать и толкать? - осведомился я.
- Витя! Ну все, хватит. Говори, чего делать. Я не знаю. Как теперь отсюда слезать-то? - взмолилась девушка.
- Включайте мозг, девушка. Твоя голова на этом кате - штука, отнюдь не лишняя. Это я к тому, чтобы ты не плыла в режиме расслабона. Прокачивай реку постоянно. Прикидывай необходимые телодвижения, не дожидаясь моей команды. Идеальный экипаж, это когда вообще нет необходимости в командах. - сдался я и вновь принял бразды правления.
- Так. Прыгай ко мне. Живенько. Хорошо. - и закручиваясь своей стороной, с удовлетворением убедился, что течение, увлекая мой баллон, потихоньку стаскивает нас с валунов.
- Все. Брысь назад. Весло не упусти. Погнали. - и приободренные насмешливыми выкриками с догнавших нас судов, мы вновь жизнерадостно запрыгали по перекатам.
Сразу за шиверой пошли цепочкой относительно спокойные участки воды, а видневшиеся на двухметровой глубине гряды камней и хлысты топляка вдоль берегов, прямо-таки подстегивали мысли к рыбалке.
- Мужики. - обратился я к следовавшему в десяти метрах сзади Аргуту.
- Здесь совсем сладкие места начинаются. В прошлый раз, мы тут через одного, килограммовых харюзов таскали. Только не тормозитесь надолго. На каждый такой плес по два-три броска блесной и чистить вам рыбу до утра. -
- Не учи ученого. - сделал короткий замах, приготовленным заблаговременно спиннингом, напарник. А Бруно, счастливо улыбаясь, уже вываживал первую рыбину.
- Ну вот. Рыбаки при деле, а мы с приварком. - удовлетворенно констатировал я.
- Чем бы еще эдаким Фортун занять? Эй, на барже?! Чего вошкаетесь, как глиста в обмороке? -
С борта окликнутого катамарана, улыбчиво огрызнулась Натаха.
- А сами-то? Гребуны, блин. Мы с Бруно животики надорвали, на вас глядючи. -
- Суровые будни тренировочного процесса, матрос. - назидательно отозвалась Змея.
- Обкатка новых технологий. И не надо в нас носами тыкаться. Реки что ли мало? -
Я взглянул на немца.
- Бруно, вы по пути на берега поглядывайте. Может чего и зацепит глаз. Ну там, избушка, полянка симпатичная. Время вполне позволяет зачалиться и побегать с приборами по быстренькому. -
Бес согласно опустил голову. Мы с Хелей пару-тройкой энергичных гребков ушли чуть вперед.
- А вот интересно. - взглянул я на Змею.
- О чем может думать неприлично симпатичная немка, сидя на катамаране посреди дикой реки, в пятистах километрах от душа, кафе, такси и прочих радостей цивилизации? -
Хеля задумчиво улыбнулась.
- Почему обязательно немка, Витя? Просто девушка. Странные мысли в голове, если честно. -
- Ну-ка, ну-ка. - заинтересованно подобрался я.
- Ну например. Я уже не раз ловила себя на том, что оставшаяся в городе жизнь - ненастоящая какая-то, что ли. Не в том плане, что лживая во многом, хотя и это присутствует. Она мираж, понимаешь? И воспринимается сейчас, как сон. И как будто имеет очень мало ко мне отношения. А настоящая жизнь - вот она. Здесь. То есть, тут настолько все выпукло и осязаемо, да и привычно уже, чего греха таить, что диву даешься. Как-то незаметно, для меня стало нормально, что еда готовится на костре. Что воду я пью из реки. Что сплю в палатке. Это уже стало не восторженной экзотикой, а нормой бытия.
А все прелести цивилизации, как ты выражаешься, воспринимаются как приятные, но очень далекие воспоминания, не имеющие ко мне сегодняшней, никакого отношения. И главное, особого огорчения по этому поводу, я не испытываю. Ну как можно всерьез огорчаться, глядя на недосягаемость миражей. Тем более, что и жизнь моя там, состояла отнюдь не из одних только радостей. Уж это-то я помню. Понимаешь меня? -
- Понимаю. - отозвался я, машинально отрабатывая в сторону от очередного обливника.
- Обычная история. Не ты первая, не ты последняя. Именно такой ход мыслей, почему-то характерен для людей, вросших в походную жизнь. У многих эти мысли идут еще дальше. -
- А дальше, это куда? Жить здесь, что ли? - непритворно удивилась девушка.
- Ну уж нет. Не знаю, кому как, но для меня это явно перебор. -
- Для тебя может и да, а некоторые решаются. Бросают города, работу, налаженную жизнь. И селятся общинами в каких-нибудь заброшенных деревнях. Живут огородами, растят детей и говорят, что счастливы. -
- Да у нас тоже есть такое поветрие, Витя. - с легким скепсисом улыбнулась девушка.
- В инете полно роликов на эту тему. Только, знаешь, какой-то это все театральщиной отдает. Прямо-таки земля обетованная и жители ее с улыбками приклеенными, и светом непререкаемой истины в глазах. Правда претензии, возможно, следует адресовать не им, а съемочным группам. -
- Ну да, смотрел. - кивнул согласно я.
- По поводу роликов, согласен. А в отношении того, что для тебя перебор, а что нет - поживем, увидим. Мы еще только в самом начале пути. Знаешь, почему-то в конце большого похода, всегда, все девчонки плачут, расставаясь. Навзрыд. И толком ничего объяснить не могут. Может хоть ты, потом, внесешь для меня ясность в этом вопросе? -
- Думаешь, я буду плакать? - насмешливо приподняла бровь Хеля.
- Если нет, согласен на американку. - хмыкнул я.
- Это как? -
- Ну как... Мы с тобой спорим на что-то. В данном случае на твои слезы. Кто проиграл - обязан выполнить любое, повторяю - любое, желание выигравшего. Это и есть американка. Вписываешься? - и протянул ей руку.
- Легко. - азартно хлопнула девушка по моей ладони.
- Только мне немного неловко, если честно. Ты ведь изначально поставил себя в заведомо проигрышную ситуацию. Все, что от меня требуется, это просто удержаться от слез на финальной стадии похода. Думаешь, это представляет существенную трудность? -
- Будем поглядеть, матрос. - оптимистично рявкнул я.
- А пока можешь придумывать желание. И имей ввиду - ежели чего, я-то тебя жалеть не намерен. -
- Ну тогда ты точно обречен. - предвкушающе сжала губы девушка.
- Ух и загадаю я тебе... Слезами умоешься. -
- Вот и договорились. А пока давай-ка реверснем к тому камушку. Работай! -
Со стороны подотставшего Фортуна, послышались энергичные крики. Оглянувшись, мы увидели машущих нам руками ребят. Я направил судно к берегу.
- Витя, послушай. - обратился ко мне с приблизившегося катамарана Бруно.
- Отсюда не видно, деревья, но по правому берегу просматривался чистый участок. То ли отмель втекающего ручья, то ли поляна. Может есть смысл прогуляться туда с приборами? А чуть дальше, на скалах, тоже, непонятно ровная площадка. Если здесь зачалимся, то возвращаться придется совсем немного. Метров двести. -
- Понял. Спасибо. Давай мужиков дождемся и порешаем. - признательно взглянул я на Беса и закурил. Ох уж эти мне разговоры по душам, на воде. И где ж твои глаза дырявые были, "адмирал"? Ведь видел же ручей. Через десять минут вынырнувший из-за поворота Аргут, ходко направился к нам.
- Видели, справа лысинка симпатичная? - заорал Димыч, не дожидаясь окончательного сближения.
- А мы здесь для чего, думаешь, вас таких красивых, дожидаемся? - показала ему язык Наташка и посмотрела на Дитера.
- Как рыбалка? -
- Великолепно. Не оторваться. Как наркотик. - воодушевленно отозвался Мелкий.
- Угу. И минус еще блесна. - буркнул Димыч.
- Да ладно, переживешь. На крайняк - из своего запаса выделю. - успокоил я горе-рыбака.
- Ну чего, погуляем, если нет возражений? -
Возражений, как и следовало ожидать, не воспоследовало.
Димыч, неловкой трусцой хромающего на все ноги оленя, хрустя галькой, удалился в сторону заинтересовавшей нас полянки. Вскоре по довольной роже возвращающегося напарника и его оживленной жестикуляции, мы поняли, что можно распаковывать приборы. Чем охотно и занялись.
- Аппетитное местечко. - доложился, чуть запыхавшийся друг.
- Ровный язык с редкой травой, метров сто пятьдесят в длину. В паводок наверняка заливает, но летом, как вариант для стойбища - вполне. А верхнюю площадку, на скалах, толком не видно. Подниматься надо. -
Через двадцать минут мы, вооружившись всем необходимым и вытащив катамараны на берег, устремились в заданном направлении. Наконец, за очередной полоской кустов, нам открылась искомая полянка. Прижавшийся одним торцом к реке, а боковиной - к довольно-таки крутому скальному массиву, лоскут сравнительно ровной местности, действительно обнадеживал.
Вскоре, горохом рассыпавшись по невеликому периметру объекта поисков, народ со вкусом углубился в процесс. Как-то, не сговариваясь, все разбились по парам. Мы с Бруно, не торопясь поводя клюшками над землей, целеустремленно двигались к удобной для подъема на гряду ложбинке. Хотелось сначала разобраться с неочевидным и только потом вдумчиво обшарить полянку. И вот уже, положив металлоискатели на плечо, мы пыхтя, карабкаемся наверх. Оглянувшись, я увидел, как связанные невидимой ниточкой, стали подтягиваться к подъему и остальные.
- Синдром кладоискателя. - обратил я внимание Беса, на устремившуюся за нами компанию. И уловив его непонимание, объяснил.
- Копая в компании, часто кажется, что самое хабарное место там, где гуляют твои друзья. Так что одиночество нам не грозит. -
Бруно улыбнулся и преодолев последние метры, достиг нужного нам места. Вскоре я стоял рядом с ним. Достаточно ровная, несомненно природного происхождения, площадка, аккуратной полкой врезалась в скальный массив, чуть ниже верхушки увала. Симпатичная такая, каменная подошва, размером примерно восемь на пятнадцать метров. Явных следов человеческой деятельности не обнаруживалось. Ни лоскутков ткани на ветках деревьев, ни загадочных, почерневших от времени идолищ, ни очага. Вот разве что около десятка валунов, стоящих на дальнем от обрыва краю площадки. Весом, на глазок, от пятидесяти до восьмидесяти килограммов.
От ввалившейся на полку запыхавшейся компании, сразу стало тесно.
- Ну и чего тут? - звонко вопросила Хеля, с облегчением переводя дыхание.
- Кладами, с друзьями, делиться надо. - поддержала ее Натаха.
- Вон камушки. - указал я ей на валуны.
- Выбирай любой. Только, чур, меня в роли носильщика не запрягать. -
- Выдра разочарованно фыркнула. А Димыч, пристально обшаривал взглядом площадку.
- Слышь, Лысый? - с хитрым прищуром взглянул он на меня.
- А ведь тут, похоже, чего-то было. Откуда эти булыганы так аккуратненько могли скатиться? Может кто видит? Я - нет. Помнишь жертвенные камни на Ладоге? - и решительно направился в самому крупному валуну.
- Ну-ка, мужики, подмогните. - и мы ухватившись за шершавые бока каменного великана, аккуратно отвалили его в сторону.
На открывшемся месте, под песком, угадывалось, что-то вроде неглубокой впадинки. Хеля, опустившись на корточки, стала аккуратно расчищать углубление. В песке мелькнул заветный зеленый кругляш.
- Стоп. - хлестнул бичом рык напарника.
- А теперь, делаешь все очень вдумчиво и нежно. - Змея послушно замедлила движения и аккуратно перебирая пальцами, погрузила ладони в хэбэшных перчатках в песок, вынимая наружу приличную его горсть.
- Вот еще, смотрите? - выудила она очередную монетку.
- Хеля. Дай мне, пожалуйста. - вибрирующим голосом взмолилась Наташка. Змея неохотно поднялась с колен, уступая место. Вскоре вторая охотница за сокровищами, старательно выскребала дно впадинки, не забывая косить взглядом на извлеченные нами находки из добываемого ею песка.
- Ну супер. - лелеял Димыч в руках заветные кругляши, охотно предоставляя их всем желающим полюбоваться.
- Семнадцать монет, сохран - песня. Зюзюка эта бренчащая, как там ее правильно? -
- Варган. - отозвался я.
- На Алтае - комуз. -
- Во-во, варган. Две висюльки-серебряшки, по типу арабесок и еще целых семь нетронутых булыганов. -
Он нетерпеливо уставился на нас.
- Ну? Чего стоим, кого ждем? Я, штоль, один эти кирпичи ворочать буду? Давайте эту дуру на место вернем и остальные валуны проверим. -
Мы дружно взялись за дело. Через какое-то время, площадка вновь приняла первозданный вид, а наши трофеи пополнились солидной кучкой монет и прочей, навскидку не определяемой мелочью.
- Суммарно - сто четыре монеты, фрагменты какого-то серебряного набора, возможно уздечки, варган, три винтовочных патрона, одна подвеска типа-кулон и две пригоршни шмурдяка. Лихо. - огласил первоначальный результат Димыч.
- Обалдеть. - покачала головой Натаха.
- А сколько это все может стоить? -
- Сложно сказать. Да и продавать не тянет чего-то. - хмыкнул я, раскладывая находки по кучкам.
- Здесь империи, только двадцать девять монет. Остальное - Китай. Из них, только три монетки весьма условно могу определить. -
Взяв их в руки, я продемонстрировал эту троицу ребятам.
- Две серебряшки, скорее всего - династия Цинь, или Цянь-Лун. Тибетский чекан. Восемнадцатый-девятнадцатый век. А эта медяха - династия Дао-Гуан, середина восемнашки. Чеканилась для Восточного Туркестана. -
- Ты такой умный, Витя. - насмешливо прищурившись, уважительно покачала головой Натаха.
- Твоя любовь к Китаю и на их нумизматику распространяется? -
- До нашего похода - нет. Повода как-то не было. А с этими монетами все гораздо проще. Просматривал, сколько успел, по верхушкам, инфу по китайским монетам, дома. Правда вывод сделал единственный - черт ногу сломит. Но серебряшки запомнились. Во первых, потому что серебро, что для старого Китая предельно нехарактерно. А во вторых, эти монетки без квадратных дырок посередине. А с медяхой еще проще. Практически весь древний Китай, это монеты из бронзы. Поэтому запомнилась информация о серебре и меди. Кроме того, на медяхе, вместе с иероглифами, еще и арабский текст. Я даже название денег помню. Серебряха - тибетская тангка, а медь - цянь. Бе-бе-бе. - и показал уязвленной Выдре чудную "козу".
- А по поводу остальных, чего скажешь? - завороженно перебирала находки Хеля.
- Остальной китай - непонятки полные. А империя? Димыч, чего у нас там? - передал я микрофон другу и чиркнул, закуривая, зажигалкой.
- Вот эти двенадцать монет - ни о чем. Николай Второй, медь. Эти пятнадцать - тоже рядовуха, но приятная. Особенно в таком сохране. - облизываясь, как кот на сметану, заурчал напарник.
- А вот эти две красотули - мечта поэта. - и он бережно предъявил нам черный и светло серый кругляши.
- Пятак-сибирка, чекан 1764 года. И полуполтинник Павла, тысяча восемьсот первого года. Обе, если и не рарики, то весьма близко к тому. Вот это поперло, м-мать его ети. - он восхищенно почмокал губами. Девчонки, ойкая, выхватили у него монетки и возбужденно пританцовывая, разглядывали их со всех сторон.
- Витя? - протянул ко мне руку, копавшийся в шмурдяке Бруно.
- Посмотри пожалуйста. Это не самородок? -
Я аккуратно принял от него тяжелый красно-бурый окатыш, размером с ноготь большого пальца и формой напоминавший подсплющенную боксерскую перчатку. Оценил внешний вид и уже не сомневаясь в подлинности, легонько царапнул по нему острием ножа. Место царапины заблестело красно-желтым, маслянистым блеском.
- Оно, родимое. Граммулек за тридцать будет. Приятный шмурдячок прорезался. -
Наташка, мигом вернув полуполтинник Димычу, шустро выхватила у меня из рук самородок.
- Золото. - завороженно прошептала она, впиваясь потемневшим взглядом в бурый комочек.
- Настоящее золото! -
И тут же принялась увлеченно перебирать оставленную Бесом кучку. Решив не мешать ей наслаждаться процессом поиска, наша компашка, прикинув, что еще пару часов поиска, вполне можно себе позволить, разбрелась кто куда. Димыч, аккуратно упаковав находки, пошел с Хелей по синусоиде вниз, а мы с Бруно решили все-таки сбегать на гребень. Дитер стоически остался охранять свою пассию.
Забравшись наверх, мы оценили красоту очередного поворота Уды с высоты птичьего полета и отправились вниз. Раздавшийся неожиданно разудалый разбойничий посвист, заставил нас поторопиться. Идя на периодически раздававшийся утробный рев напарника, вскоре мы вышли на его источник. Все ждали только нас. Димыч стоял возле возле небольшой груды камней, которая, как выяснилось, прикрывала неширокую щель в скале, таинственно уходящую вглубь.
- Похоже, глубокая нора. - безрезультатно потыкавшись в вывороченное им в камнях оконце, доложился друг.
- Нужно убирать еще камни и за фонариком идти. -
Я аккуратно сунул нос в темноту и убедившись в обоснованности слов напарника, совершенно случайно вызвался сходить к судам. А остальным, вот незадача, пришлось заниматься расчисткой.
Пожевывая на ходу курагу и не шибко торопясь, я прогулялся до берега и вернулся с парой налобников обратно. Столпившиеся у расширенного лаза кучкой, ребята, встретили меня непонятными взглядами.
- Что случилось? - сразу насторожился я. Вместо ответа Бруно протянул мне хищно изогнутый клинок. Сталь его в темно буром налете, тем не менее, была практически не затронута коррозией.
- Вещуга, а? - восхищенно выдохнул Димыч.
- Бес занырнул в нору и выволок эту сабельку на свет божий. -
- Там совсем темно. Чувствуется, что через пару метров ход расширяется. Я прополз до тех пор, пока руки не уткнулись в это. - он указал взглядом на саблю.
Я невинно предложил девчонкам фонарики.
- Ну что, кладоискательницы, вперед? - Обе девушки, не сговариваясь отрицательно замотали головами.
- Ну, дело ваше. Бруно, как считаешь, Димыч там пролезет? -
- Может быть, но я бы не рисковал. - с сомнением в голосе протянул Бес.
- Ну тогда... Кто со мной? - лихо нацепил я фонарик на лоб. После недолгого колебания, Бруно последовал моему примеру. Мы аккуратно нырнули в темнеющий лаз.
Это была не трещина, точно. Такое ощущение, что мы ползли между двумя огромными, не полностью сомкнувшимися валунами. Вскоре свет фонарика высветил расширение, оказавшееся чем-то вроде кармана два на три метра, с неровным, бугристым потолком, позволяющим мне стоять у входа, вывернув набок голову. Бруно, с его ростом, пришлось аккуратно примоститься на корточках вдоль стены. Мы не отрываясь, молча смотрели в дальний угол. Там лежали останки древнего воина.
В окружении почти полностью истлевших шкур, мехов, каких-то кувшинов, еще чего-то сразу не определяемого, угадывались очертания человеческого тела. Даже не угадывались, а скорее распознавались по лежащему в изголовью островерхому шлему с опущенной, ужасной в своей бесстрастности маской. Чуть ниже покоилось то, в чем без труда можно было узнать круглый щит и какое-то подобие панцирных накладок. Меня пробил легкий озноб. Не оборачиваясь, я подтолкнул Беса на выход и втягиваясь вслед за ним в узкий лаз, несказанно томясь, ощутил пугающую беззащитность своей спины. Уф-ф, свежий воздух свободы. Ну наконец-то.
- Чего там? - уставились на нас, оторопело промаргивающихся на ярком свету, друзья.
- Могила воина. Непростого, судя по всему. Возраст, навскидку, от десятого и вплоть до семнадцатого века. - с облегчением нашарил я сигареты.
- Кто обратно саблю понесет? -
- Зачем? - энергично возразил Бес.
- Я конечно в курсе, ваших добровольных ограничений на раскопки. Но мы ведь не раскапываем могилу. В пещере лежат безусловно интереснейшие артефакты. Пусть даже, возможно, рядом с чьими-то костями. И что? Ваш, наш демарш, будь он сделан любым археологом-профессионалом, граничил бы с должностным преступлением. -
Ответное молчание было очень нехорошим. Во рту появился металлический привкус. Я повторил.
- Кто отнесет саблю? - и взглянул на каякера. Тот неодобрительно уплыл взглядом в сторону. Я вздохнул.
- Бруно. Клинок могу вернуть я. Мне несложно. Но тогда ты лишишься уникальной возможности сфотографировать это. Потом сам же локти кусать будешь. -
После секундного колебания Бес протянул руку к Димычу. Тот молча вложил в ладонь немца клинок. Еще раз обведя нас испытывающим взглядом, немец нейтрально пожал плечами и скрылся в норе.
А еще через час, мы, заложив с максимальным тщанием лаз, вновь взнуздали своих рысаков и отплевываясь от щедро окатывающей нас бодрящими всплесками воды, неслись вниз по Уде, выискивая место под табор.
Лагерь, костер, тент, ужин, друзья. Хорошо. Хеля, помявшись для приличия, выдала Димычу в готовно подставленную пластиковую бутылку из под пива, тщательно отмеренные его же ногтем на стенке вышеозначенного сосуда, триста граммов спирта. Лучшего напитка туристов-водников на все времена. И наш виночерпий, озабоченно шевеля губами, добавлял в него воду у реки, согласно еще Менделеевым выведенной, чеканной формуле идеального напитка. Которому мы неторопливо и отдавали должное, развалившись на пенках у костра.
Употребление нектара достигло той стадии, когда каждый хотел сказать что-то приятное о присутствующих. И этому каждому, охотно давали отвести душу, умиротворенно слушая различные приятности о себе и лениво щурясь на мерцающие угли костра. Благосклонно выслушав очередной, пылкий спич Хели, о необыкновенных достоинствах Бруно и еще более охотно выпив за носителя этих самых достоинств, мы отдали дань уважения любовно обжаренному хариусу.
Не успела пауза затянуться, как слово попросил Бес.
- Ребята. - неуверенно произнес он, явно маясь.
- Я согласился с вами, там, на горе. И сделал все так, как мы решили. Но не совсем. -
Мы пробуждаясь от сытой истомы, заворочались недоуменно и уставились на говорившего. Бруно помялся, но взяв себя в руки, продолжил.
- Положив на место саблю и сделав несколько снимков, я не удержался и прихватил с собой вот это. -
Он раскрыл вытянутую вперед ладонь и предъявил нам нечто вроде массивного медальона, с грубо изображенным трилистником на веточке, на лицевой стороне.
- Сам не знаю, почему я это сделал. - признался он.
- Возможно из-за мальчишеского чувства протеста. Как-то вы все, уж очень неодобрительно оценили мою попытку поиска альтернативы вашей концепции. Еще раз прошу прощения. А поскольку физической возможности исправить мою досадную ошибку нет, прошу приобщить этот нагрудный знак к общим находкам. Это все. - и обескуражено развел руками.
- Нет уж, спасибо. - само собой вырвалось у меня.
- Ты снял, ты и владей. -
- Что не так, Виктор? - мгновенно уколол меня взглядом Бес.
- Я принес свои искренние извинения. Каждый имеет право на ошибку. -
- Есть проблема, Бруно. Если это тамга, то может быть беда. -
- Какая тамга? Какая беда? - всполошились девчонки.
Димыч молча взял кругляш в свою ладонь, недолго покрутил его в руках и угрюмо прогудел.
- Она и есть. Я даже знаю чья. Чагатаево семя. Третье колено чингизово. -
- Ребята. - попыталась сбить волну напряженности Наташка.
- Ну что вы в самом деле? Мы все здесь современные люди. Чего друг друга древними страшилками пугать? -
Я исподлобья взглянул на нее.
- Многие могилы знатных воинов и просто богатых людей, заговаривались от посягающих на их добро грабителей. И это, увы, не древние страшилки. Ладно. Не будем париться раньше времени. - и с нескрываемым интересом воззрился на Димыча.
- А откуда у тебя столь специфичные познания в родовых знаках чингизидов? -
Напарник на мгновение прикрыл глаза.
- Кореш у меня был, Борька. Буркит по-ихнему. Казах. У него татуха такая на руке была. Все уши прожужжал мне про свой славный, древний род. -
- Ну вот ему и подарим. - счастливо встрепенулась Хеля.
- Нам не жалко, а человеку приятно будет. -
- Не будет. - совсем помрачнел напарник.
- Сгорел кореш мой, в бэтэре. В восемьдесят шестом. А ты, парень, поаккуратнее с могилами, на будущее. - он придавил Бруно тяжелым взглядом.
- Прикинь, у твоего деда с груди, из могилы, какой-нибудь любитель сувениров, смертный медальон сорвал бы. Как оно тебе? -
Бруно смертельно побледнел и отчеканил глядя прямо перед собой.
- Ты что говоришь, русский?! Мой дед был воином СС. И я им горжусь! -

Принимаю любые претензии. Очень непросто дался мне этот кусок. Возможно буду переделывать.

Хлесткая пощечина войны (2).

Неожиданность реплики и крайняя ее эмоциональность, сделали свое дело. У костра воцарилась гнетущая тишина.
- И что? - наконец прогудел с нехорошей ленцой в голосе, Димыч.
- А мой - гвардеец. В четвертом гвардейском мехкорпусе, у Танасчишина, танкистом воевал. Дальше что? -
- Димыч, стоп. - вклинился я и протянул Бесу стопку.
- На-ка, дерни, парень. И охолонись. - Бруно, не глядя, принял емкость и неловким движением опрокинул ее содержимое в рот. Поморщился. С трудом сглотнув, пробормотал.
- Прошу прощения. Я что-то сделал неправильно. -
- Ну это как сказать? - снова заворочался напарник.
- Ты разъясни нам, неразумным, чем гордишься-то? Своим дедом, или тем, что он был эсэсманом? -
Бес снова вскинул было подбородок, но я успел зацепить его взгляд.
- Бруно, давай так. Как ты понимаешь, у тебя здесь врагов нет. Почему тебя так взбудоражило димычево сравнение - нам непонятно. Но если хочешь - закрываем тему. А имеешь желание, просто расскажи нам про своего деда. Лично мне - интересно. Честно. -
Бес, неуклюже подломившись в коленках, вновь сел на пену. Некоторое время молчал, невидяще глядя перед собой. Потом, разглядывая свои сжатые кулаки, глухо заговорил.
- Невероятно. Мне тридцать девять лет и я впервые в жизни слышу эту фразу - Расскажи про своего деда. - И от кого? - он обвел нас мятущимся взглядом. Мы молчали.
- Дед, был самым близким мне человеком. И самым настоящим. Человеком, для которого понятие - Родина, было дороже жизни. Сейчас таких нет. Во всяком случае - я не видел. У себя. Дома, в Германии. - чувствовалось, что начало монолога дается ему с трудом.
- Это длинная история, ребята. Для меня самого полная неожиданность, что я позволил себе этот эмоциональный всплеск. Но это должно было произойти рано или поздно. Почему именно здесь, с вами? Не понимаю. Вы действительно хотите меня выслушать? -
- Не отвлекайся, пожалуйста. - тихо произнесла прижавшаяся к Димычу Хеля, взволнованно поблескивая мерцающими в отблесках костра, глазами.
- Не знаю, известно ли вам, но вы очень свободные люди. В мыслях, решениях, поступках. Это и отпугивает, и завораживает одновременно. Даже Дитер, пообщавшись с вами, стал совершенно другим. Я попробую так же. Хорошо? -
- Говори, не парься. - пропыхтел, раскуривая сигарету от вынутой из костра головни, напарник.
- Если очень коротко, то мой дед воевал в Ваффен СС. Это воинские формирования. Так называемые "Зеленые СС". Ни к охране концлагерей "Тотенкопфа", ни к карателям айнзацкоманд он не имел никакого отношения. Он танкист. И не эсэсман, Димыч. Он был уволен в звании шарфюрера. Дивизия "Дас Райх". Воевал с апреля 1941 года и по март сорок третьего. После неудачного наступления на Москву, остатки дивизии вывели на переформирование во Францию. Дед остался в России. Группа "Остендорф". Горел два раза, последний раз под Харьковым. Между прочим, в Т-34. Потерял правый глаз и правую же ступню. После госпиталя был направлен в юнкерскую школу, инструктором.
Да. Так вот. Есть история, о которой мы можем прочитать, а есть та, которую нам рассказывают наши близкие. И эти истории, порой сильно различаются. Черт. Как мне трудно говорить. Виктор, извини, можно мне еще выпить немного? -
- А почему это только тебе? - громыхнул задумавшийся было напарник. Я сговорчиво раздал желающим наполненную посуду. Выпили.
- Все так, Бруно. - вернулся я к теме.
- И даже биографию Гитлера можно рассматривать под разными углами. Ну, в самом деле. Художник с больными легкими, белобилетник, идет воевать добровольцем. Боевой мужик, фронтовик-окопник без балды, из нижних чинов, два ранения, газа нахлебался по уши, железный крест обоих степеней плюс крест с мечами... Вы таких политиков его уровня, много знаете? А после войны, вдруг выяснилось, что все, за что он воевал и за что гибли его товарищи, это разоренная Германия, гнев всего мира и безмерное унижение нации.
Это все - правда. И все, что он впоследствии наворотил, было вызвано исключительно его любовью к своему народу и желанием восстановить справедливость. Как он ее понимал. И в политику он пошел не от скуки и не карманы набить. Все так.
Но ведь это не затушевывает главного - непомерную цену, которую пришлось заплатить всему остальному миру, за обостренное чувство справедливости у Адольфа Алоизиевича. То же и с питомцами Гиммлера. Безусловно, солдаты Ваффен СС, были наиболее боеспособными и стойкими немецкими бойцами и по сути своей - просто элитными армейскими частями. Но все-таки это было СС. И если ты искренне гордишься боевой выучкой и окопным братством "зеленых", тогда, уж будь добр не открещиваться от геноцида творимого "черными". Ты понимаешь меня? -
Бес, сцепив пальцы рук в замок, не отрываясь смотрел на костер.
- Знаете, мне дед много чего рассказывал о той войне. И очень редко это были воспоминания о боях и лишениях. Гораздо чаще - выводы, итоги переосмысления тех событий. В частности, как солдат шедший воевать и умирать за лучшую долю для своей страны, по призыву Гитлера, он не простил ему - человеку, которому Германия добровольно вручила свою судьбу, такой фатальной ошибки, как заражение немцев вирусом своей расовой исключительности. Если бы не это... И еще он говорил, что если итогом любви к своей стране, является ненависть всего остального мира, значит эта страна неизлечимо больна.
Но тем не менее. - тут он снова обвел нас пристальным взглядом.
- Я искренне горжусь своим дедом, а он не стыдился своего прошлого. И память о нем, для меня, это... Вероятно поэтому, я позволил себе неконтролируемую вспышку эмоций. Больная тема, понимаете? -
- Это мы понимаем и ничего такого здесь нет. Было бы странным, если наоборот. - вздохнул Димыч, расслабляясь.
- А давай-ка друже, хлопнем за наших дедов. Я - за гвардии капитана Арсеньева Андрея Дмитриевича, а ты за шарфюрера, как его по батюшке? - ткнул он в плечо Беса.
- Эрик. - покачнувшись, отозвался тот.
- Эрик Шиммельпфеннинг. -
- Да. - не стал рисковать с повторением фамилии, напарник.
Мы молча выпили.
- Знаешь бесенок. - выдохнул Димыч.
- А ведь если они сейчас могли встретится, им было бы о чем поговорить. И ведь наверняка в морду с кулаками друг к другу не полезли бы. Там, где твоего деда долбануло в сорок третьем, мой тоже, плотненько так отметился. Миус-фронт, а? -
Бруно согласно мотнул головой.
- Невероятно. - обвел он нас слегка ошалевшим взглядом.
- Кому рассказать - не поверят. Внук русского танкиста, предлагает мне выпить за моего деда. -
- А это потому, дылда ты белобрысая. - хмыкнул напарник.
- Что мы историю изучаем не только по передовицам газет и лозунгам, а еще и вот этими самыми пальчиками в земле ковыряемся. А это, как ни странно, очень способствует продуктивной мозговой деятельности. Я бы и сам, знаешь, с удовольствием поговорил бы кое с кем из мест, чуть южнее Термеза. Большинству конечно, просто яйца, пардон дамы, фаберже бы отчекрыжил под самый корень, но кое с кем охотно и поговорил бы.
И вообще, Бруно. Тему ты поднял животрепещущую и очень непростую. Будет время и желание, обязательно договорим. И про то, какой Гитлер плохой мальчик, и про всех остальных-прочих. Только жалеть я тебя не буду, не обессудь. Но дома, пожалуй что, подарю кой-чего. На память. И еще. Если по итогам нашего разговора, я искренне смогу выпить за твоего деда - мне будет приятно. А пока, извини. Воздержусь. Лады? -
- А с тамгой, надо будет крепко подумать, чего делать. - вернулся я к началу разговора.
- Одно понятно - она должна остаться здесь. А вот как это сделать по уму, надо помозговать. -
Бруно, спохватившись, виновато прижал руки к груди.
- Ребята, еще раз - простите. Я, непонятно почему, воспринял ваши копательские традиции, как попытку диктата и давления на меня. Глупо и стыдно. -
- Ну чего. - подвел черту дню сегодняшнему, Димыч.
- На посошок и в люлю? Дитер и Наташка, завтра вы дежурные. -
Вскоре все разбрелись по своим палаткам. Я взглянул на Беса. Тот, плотно ушел в себя и похоже, спать особенно не торопился.
- Витя, а мы можем с тобой еще немного посидеть? -
- Да без проблем. - зачерпнул я кружкой чай из котла и сговорчиво уселся рядом.
Бес мучительно собирался с мыслями.
- Скажи пожалуйста. То, на чем Димыч закончил разговор, это вызов? -
Я искренне удивился.
- С чего бы это? Он, обычно, молча делает выводы. Если считает что надо - бьет. Сразу. А все эти вызовы, реверансы... Нет. Если тебя обескуражила его точка зрения, то зря. Человек просто сказал то, что думал. Причем не сам полез, а ответил на твою, м-м-м... реплику. И ему действительно интересно разобраться и в тебе, и в истории с твоим дедом. А уж потом придет время подведения итогов. Меня куда больше насторожило бы его равнодушие к этой теме. И не ищи здесь никакого негатива. Его нет, поверь. И отношение Димыча к тебе нисколько не изменилось. Ты пока не друг и не враг. Такой... приятель-попутчик. Но, по большому счету, так и есть. Или возразишь? -
- Ну да. Так и есть. - протянул Бруно и осторожно покосился на меня.
- А что думаешь ты? -
Я пожал плечами.
- А что я? Мало информации. Да и не вижу я необходимости в спешке с выводами. В нашем походе, ты вроде бы удачно лег в обойму. А остальное... Ты приглядываешься, мы приглядываемся. Нормальный процесс притирки. Лучше скажи, что тебя беспокоит? -
- Да не то, чтобы беспокоит. Просто вы все - уже одна команда. Это видно. А я как-то... сам по себе, что ли. Хотя нет. Это я только сейчас придумал. Нет, ну это конечно тоже. Шайзе, не знаю как начать. - он смущенно потер лоб.
- Бруно. - попытался помочь я.
- А может так? Раз зашел разговор о войне, тебе стало очень важно знать наше отношение к ней, к немцам, к внезапно всплывшей твоей истории? Ну, в том плане, что если мы имеем принципиальные различия в оценках и мнениях, то тебе придется как-то корректировать линию своего поведения. А с учетом того, что эта тема для тебя "горячая"... - я замолк, не зная как закончить фразу.
Бес обрадованно взглянул на меня.
- Да. Именно так, Витя. Спасибо. Понимаешь, в первую очередь, я принял решение участвовать в этом походе, как турист-водник. Не поверишь, но примерно за неделю до звонка Дитера, там, в Германии, на нашем водном сайте, я наткнулся на ссылку про Уду. Красивый фильм про сплав, какого-то русского парня. Один из наших подсуетился, сделал грамотный дубляж на немецком и выложил этот ролик на форуме. В общем я заболел этой рекой. И тут Дитер со своим предложением. Представляешь? То ли случайность, то ли судьба. -
- Случайностей не бывает. - чуть ли не про себя пробормотал я.
- Да. Вероятно судьба. - оживленно отозвался Бруно.
- А потом Дитер подтвердил приглашение и озвучил основную подоплеку похода - кладоискательство. И рассказал вкратце про свои впечатления о вас, и о поездке в Вологодскую область. Так что, как ты догадываешься, думал я недолго. И уже здесь, ко мне приходит понимание, что и это все - не главное. А главное - ценность общения с очень разными, но интересными, честными и искренними людьми. Которые говорят то, что думают, а делают - что говорят. И жизнь наша походная, очень всему этому способствует.
Я затрудняюсь описать тебе свои ощущения, вероятно потому, что они неописуемые. И никоим образом не хочу стать деструктивной составляющей в нашей команде. Но то, о чем спонтанно зашел разговор сегодня, действительно очень важно для меня. А реакция, как ты видел, неоднозначная. И как соблюсти баланс между искренним желанием поделиться тем, что тебе небезразлично, и возможным осложнениями в разговорах такого рода, в нашем коллективе, я пока не очень понимаю. -
Я задумчиво пожевал опрометчиво подвернувшуюся под руку травинку.
- Мне не совсем понятны твои опасения. Чем тебя так насторожила неоднозначная реакция? Как раз это, по моему, нормально. В нашем кругу обсуждаются любые темы. И, как правило, народ рубится за свою позицию до конца. Причем, именно рубится. Правда, никогда ее не навязывает другим. И слова, порой, увы, подбираются отнюдь не с позиции политкорректности. И с тем же Димычем, у меня лично, вплоть до мордобоя доходило поначалу. Так что твои легкие опасения, излишни. Если считаешь, что прав в споре с адекватным оппонентом, то уступать - просто трусость. Ну, или мудрость. Я очень не силен в словоблудии. - ухмыльнулся жадно внимающему мне Бесу.
- Так что не парься и будь собой. И то, что в споре ты услышишь в ответ искреннюю оценку, либо мнение - я тебе гарантирую. Правда не гарантирую, что это обязательно будет приятно. Тут ведь как - или правду, или приятно. Выбирай сам. Ну что, баиньки? О-о-о. Да у нас тут еще и на отдельный посошок осталось. На-ка, держи, на сон грядущий. -
Бруно, не отрывая взгляд от костра, машинально выпил. Закашлялся, ожил, улыбнулся.
- Кто бы знал, как мне все это интересно. Спасибо тебе. Вам всем. Но мы ведь сможем еще раз вернуться к этой теме? -
- Наверняка еще вернемся. И не раз. Так что... "Берегите пенсне, Киса!" - хохотнул я и окинув взглядом лагерь, на предмет неприбранного съестного, отправился баиньки.

про прихваченную тангу, хорошо завернул, так и думал, что что тос собой да и прихватит....когда на них обрушится проклятие жуткое?))))

Глава десятая. Милые сюрпризы осени, или философия по-саянски.

Всю ночь мой вялодремлющий мозг, добросовестно сигнализировал своему хозяину, что вряд ли пробуждение будет таким же безмятежным, как и в прошедшие дни. Мелкий, удручающий в своей монотонности дождь, сырым, шершавым языком, старательно облизывал скаты нашей палатки. Отбрыкиваясь от суровой и несвоевременной действительности, я, не без успеха, вновь и вновь забывался в уютном мареве сновидений.
Но действительность, вскоре опять ненавязчиво напомнила о себе, обескураживающим утренним оханьем Наташки, ее же горькой жалобой вполголоса Дитеру, что - Это просто жуть, а не погода. - и неизбежными звуками, сопровождающими любую неумелую хозяйственную деятельность.
С этого момента, в любом походе, в голове каждого водника включается секундомер и начинается безжалостный обратный отсчет самых сладостных минут, последнего часа блаженного ничегонеделанья. И честно признаться, немалую долю в этой сладости, составляет счастливое осознание того, что это не тебе сейчас нужно, зябко поеживаясь спросонья, пыхтеть у погасшего костровища, проклиная все на свете.
И не тебе предстоит, чертыхаясь, брести под дождем от серой, неприветливой реки, по скользким валунам с полными котлами воды, отчаянно завидуя тем эгоистичным и бессердечным животным, которые похотливо нежатся в своих палатках, в прогретых за ночь, чертовски уютных спальниках.
На душе невыразимо сладко оттого, что одно их этих животных, сегодня ты. И нет на свете той силы, что способна выгнать тебя из теплого кокона раньше, чем раздастся сварливый клич дежурного
- Подъем! Миски на базу! -
И выползая на свет божий, под защиту тента, навстречу заботливо приготовленной, божественной рисовой каше со сгущенкой и восхитительно обжигающему чаю, ты, кокетливо растопырившись в безмятежном утреннем потягивании, мило улыбнешься слегка взвинченным горемыкам-кашеварам и искренне радуясь их неожиданному трудолюбию, выдохнешь счастливо.
- Хорошо-то как, елы-палы! -
Как мало нужно человеку для счастья.
Через десять минут, закрыв глаза, можно было легко представить себя не в самом сердце Саян, а где-нибудь в небольшом швейном цеху. До того слаженно стрекотали ложки по днищам разнокалиберных мисок, заставляя хозяев последних, жмуриться от несказанного удовольствия поглощения немудрящей туристской снеди.
Зависнув над кружкой с чаем, заботливо прибереженным специально для этой цели ржаным сухарем, я орлиным командирским взором окинул сгрудившееся вокруг костра разношерстное воинство.
- Ну что, други мои отсыревшие. Кому интересно узнать, что день грядущий нам готовит? -
- Да и так понятно. - охотно включилась в разговор Наташка.
- Вода сверху, вода снизу, вода сбоку и пороги, пороги, пороги... -
- И еще перекус, как светлое пятнышко радости, на дождливом небосклоне нашего тернистого пути. - вновь осознала себя завхозом Хеля.
- Ну, в общем - да. - не стал отпираться я.
- Только сегодня, к счастью, порогов серьезных снова не будет, а будет двадцать пять километров маршрута с несколькими интересными шиверами. У нас есть еще два дня на раскатку. Потом детский сад закончится и пойдет голимый экстрим. Поэтому. - я взял паузу, чтобы дожевать наконец, оттопыривавший щеку кусок сухаря и с блеском справившись с этой непростой задачей, продолжил.
- Поэтому, еще раз. Не ленитесь придумывать себе развлекуху на воде. Как вариант, пробуйте садиться на камни и сниматься с них различными способами. Я знаю четыре таких способа. Может быть, вы придумаете пятый. -
- Командор, озвучьте нам их, пожалуйста. Дабы избежать присутствующим, впоследствии, обвинения в плагиате. - прищурила Змея свои лукавые глазенки.
- Поскольку вы в адмиральском экипаже, матрос, то для вас это неактуально. - отбрыкался я.
- А остальным, пожалуйста. Итак. Используя весла, мозги и силу течения, это раз. Два - раскачка судна, имитирующая, пардон, фрикции в коленно-локтевой позе. Третий способ, это один, или оба седока соскакивают на камни и стаскивают кат на глубину, не забывая догонять его впоследствии. И четвертый - "Спасите меня кто-нибудь, мне страшно". Изобретение любого нового способа, будет отмечено премией в виде... сюрприза. Дерзайте. -
- Делаю заявку на сюрприз. - заторопилась Выдра.
- Пятый способ, это, как правильно? Оверкиль? Во-от. То есть переворот и головой вниз по камушкам. -
- Без проблем. - ласково ощерился Димыч.
- Готов ходатайствовать о награждении, в случае готовности соискателей, продемонстрировать свой способ. Камушки выбирает высокое жюри. -
Наташка капризно надула губки и сокрушенно вздохнула.
- Злые вы. Уплыву я от вас. -
- Да, кстати. - вернулся я к насущному.
- Раз уж мы прикупили неопреновые куртки к полукомбезам гидрокостюма, может стоит их сегодня одеть? Я сам в полной гидрахе не греб ни разу, но вряд ли это дополнение будет сильно сковывать движения. А польза, в смысле тепла, несомненная. Да и перчатки водные, скорее всего не лишние будут. Ну, девчонки. Хотя бы вы не выпендривайтесь. - воззвал я к коллективному разуму, глядя на скептические гримасы соратников. На том и порешили.
И вскоре привычная кавалькада, бодро втягиваясь в хмурую мощь стремнины, оголтелыми зайчиками ускакала за ближайший поворот реки. Серая пелена дождя равнодушно сомкнулась за нами, и вновь вековечный покой разлился по дремлющим, равнодушным, диким берегам. Вот тебе и "человек - царь природы". Что были - что не были.
Привычные лямки сбруи на бедрах, привычная, на автомате, работа веслом, привычно рыскающий по водяным валам кат. Вот и все. Привык. Где она, та цивилизация? Какие там на фиг трамваи, интернеты и ток-шоу? Глюки, миражи из далекого далека. Есть ли они вообще?
Вот этот, кажется навсегда повисший в воздухе, моросящий дождь - есть. Стиснувшие реку клыками своих гранитных челюстей, прибрежные скалы - вот они. И были они всегда. И тысячу лет назад, и десять тысяч, и сто... А мы все, человеки, такие современные, индивидуальные, невыразимо сложные... Нелепые и смешные. Что мы есть, на фоне этой несуетливой вечности? Пыль, туман, легкое дуновение ветерка.
Где мы будем через сто лет? На орбитальных станциях, или в первобытных пещерах? И будем ли вообще? А вот скалы эти и река - будут. Всегда. Что им муравьиная суетливость коротких мгновений человеческой жизни? Наши чаяния, амбиции, жалкие попытки самоутверждения... Что им само время, вообще?
И вот если сейчас, за ближайшим поворотом, я увижу спешившегося с низкорослой монгольской лошадки, узкоглазого и меднолицего чингизова нукера в кожаных доспехах, ей богу не удивлюсь. Странно, что до сих пор ничего такого не встретили.
Опомнившись, я встряхнулся. Синдром похода. Странные мысли, странные чувства. Непривычное, некомфортное осознание истинной ценности, себя ненаглядного. Так, вызревающая личинка ручейника, встревожено ворочается в шершавой, заскорузлой скорлупе оболочки, стремясь выбраться наружу. И страшно, и непривычно, и больно. Но гонит, гонит инстинкт наружу. К свету. И обламывая кромки старых представлений о жизни, выбирается на белый свет уже не безмозглая, слепая гусеница, а свободная, невесомая бабочка. И летит.
Интересно, я когда-нибудь полечу? Тоже мне, бабочка.
- Кажется я начинаю понимать, почему каждый русский, в душе философ. - в очередной раз стряхнула ладошкой стылые брызги воды с лица, Хеля.
- Глядя на эту... вечность вокруг, такие странные мысли в голове. -
- И ты туда же, матрос. - неодобрительно покосился я.
- Бойся. Эти мысли до добра не доведут. Потом избушку-пятистенок захочется, коровку какую-никакую завалящую. На речку белье полоскать потянет. И прости-прощай, милый сердцу фатерланд. -
Хеля задумчиво улыбнулась.
- А ты все ерничаешь? У самого только что, лицо очень... характерное было. -
- Ну, я-то дома. И это все - мое. Родное. Мне проще, как ни крути. -
- Наверное. - не стала спорить Змея.
- А можно вопрос, Витя? Чувствую, под настроение. -
- Попробуй. -
- Бабушку у моста помнишь? Мне все не дает покоя мысль - Зачем мы тогда вернулись? Что ты хотел у нее спросить? -
- Действительно, под настроение. - мотнул я удивленно головой.
- Ну ладно, скажу. Понимаешь, есть у меня стойкое убеждение, что настоящее понимание к человеку - как он прожил свою жизнь, приходит только на смертном одре. В последнюю секунду бытия. Когда ничего уже исправить нельзя. Мы же все порой маемся этим - правильно ли живем? Вот я и хотел спросить у бабули. Не откроется ли мне, в последний миг свой на этой земле, осознание бестолковости, или несуразности прожитого? Если - да, то значит нужно срочно что-то менять в этой жизни.
Был шанец узнать. Был да сплыл. Чего уж теперь, кепку-то мять. -
- А я бы не решилась о таком спрашивать. Страшно. - уходя в себя, пробормотала Змея.
- Страшнее жить и не знать, как живешь. А ответ-то держать по любому придется. По полному счету, без дураков. - как самому себе ответил я и встрепенулся, возвращаясь к реалиям.
- Ладно, проехали. Шоколадку хочешь? -
- Нет, спасибо. Зря я тебя спросила, наверное. Теперь еще и об этом думать. Точно свихнусь. - спохватившись , вынырнула она из плена собственных мыслей.
- Думать - оно никогда не вредно. И помни про американку, задумчивая ты наша. - поставил я точку в нашей дискуссии и жизнеутверждающе рявкнул.
- Весло в зубы, матрос. Заходим во-он на тот зубик, твоим баллоном. Работаем! -

Глава одиннадцатая. Почем нынче шаманы.

А где глава 11???

В процессе пока.

А где глава 11???

Блин, инет виснет.... Ждеееемс)
Хочу экземпляр печатный, с автографом, уж оч мне нравится!

А где глава 11???

- Доктор, у меня в памяти провалы...
- Часто?
- Что часто?
- Провалы в памяти.
- Какие провалы...?

инет с телефона на работе....этим все сказано)))

Глава одиннадцатая. Почем нынче шаманы.

Три героических судна, озябшими носами трогательно тыкались в каменистую осыпь приютившего их берега, облегченно вздыхая в предвкушении долгожданного отдыха. А для их экипажей, наступила страдная пора обустройства бивака, в не самых простых условиях промокшей, казалось насквозь, тайги.
Дитер с Бруно уже разворачивали тент над выбранным местом, готовясь создать оазис относительной сухости и уюта, девчонки самоотверженно потрошили гермомешки, в поисках своих палаток, а мы с Димычем, прихватив топор и пилу, скептическими взглядами окидывали близлежащие окрестности, прикидывая, куда бы податься суровым лесорубам.
- Добрый вечер. - произнесенное негромким голосом рядовое приветствие, возымело на присутствующих тот же эффект, какой могла бы произвести фраза - Хенде Хох. - ну или, к примеру - Ваш билетик, пожалуйста. -
Наташка, оглушительно ойкнув и схватившись рукой за левую м-м-м... ну в общем за то место, где находится сердце, закатив глаза, кулем осела на рюкзак. Все остальные, в оторопи уставились на затерявшуюся в очень заслуженном брезенте дождевика, невеликую фигурку, устроившуюся на корточках, на верхней кромке берегового откоса.
Остро блестнувший из под капюшона взгляд, бесстрастно прошелся по горстке водоплавающих чудиков и остановился на мне.
- Добрый вечер. - справившись с нешуточным изумлением, отозвался я. Недоуменным разнобоем прозвучали приветствия друзей. Из недр дождевика вынырнула сигарета, блеснул огонек, потянулась струйка дыма.
- Туристы, значит. - сделал вывод капюшон.
- Че-то припозднились вы маленько. Откуда сами? -
- Из Питера, в основном. - шагнул я навстречу незваному гостю и протянул руку.
- Виктор. -
- Санька. - жесткая, коричневая ладонь, аккуратно сжала мою. Снова молчание и неторопливое разглядывание наших скромных персон. Димыч засопел и нетерпеливо уставился на меня.
- Извини отец. Нам за дровами надо. Скоро темнеть начнет, сам понимаешь. - откровенно маясь, пробормотал я. Санька, игнорируя мою реплику, неторопливо докурил.
- Не надо. - бесстрастно произнес он.
- У меня есть. Пойдем. Чай, однако, пить будем. Говорить. -
Я беспомощно обернулся к друзьям.
- Ну сходи, поговори. А нам некогда. Чего потом, по темноте табор ставить? На фиг. - озвучил напарник здравую мысль и протянул ко мне руку за пилой.
- Нет. Всем надо. - вновь ожил капюшон.
- На чем спать, возьмите. И спирт. -
- Батя. - многообещающе набрал воздуха в грудь Димыч.
- Давай, мы уж сами как-нибудь порешаем. Лады? -
Санька не реагировал.
Я решился.
- Народ. А действительно, пойдем сходим? Сейчас тент натянем, переоденемся, а дрова по дороге высмотрим. На обратном пути захватим. Саня? Идти далеко? -
Словоохотливый зазывала, чуть заметно, отрицательно, качнул головой. Интересно, сколько он может сидеть в такой позе? У меня бы уже ноги, или спина отвалились. Или все вместе.
Через полчаса мы брели гуськом вдоль ручья, вслед за Санькой, сканируя окрестности насчет сушин и стараясь не переломать себе ноги на чуть заметной, скользкой тропе.
Бурый, как из коры, конус чума, открылся совершенно неожиданно. На небольшом пятачке, чуть отступившей от берега ручья тайги, разместился незатейливый кемпинг Саньки. Чум, что-то вроде лабаза на курьих ножках, копешка сена, мини-загончик огороженный жердями с парой лошаденок внутри, поленница дров у входа. Вот и все хозяйство. Вполне опрятное, надо сказать. Во всяком случае - снаружи.
Хозяин нырнул вовнутрь своего убежища и, придерживая полог, жестом предложил нам не отставать. Мы и не отстали. Когда глаза привыкли к полумраку, я обнаружил себя стоящим у слабо дымящегося очага, в центре неожиданно просторного жилища. Санька, снова жестами, предложил рассаживаться и захлопотал у дальней от входа стены.
Вскоре, под закопченным котлом, вспыхнули яркие язычки пламени, а на невесть откуда вынырнувшем обрезке широкой доски, появились местные деликатесы. Почти черные кусочки вяленого мяса, чеснок, харюзовая юкола, какие-то полусухари-полулепешки, горстка замызганных карамелек и еще что-то, совсем уж непонятное. Рядом, на полу, красовался солидный туес с кедровыми орехами.
Усевшийся у огня в позе Будды хозяин, выложил на импровизированный стол стопку пиалушек, скинул наконец свою плащ-палатку и неторопливо закурил. Да-а. Похоже, излишней болтливостью он явно не страдал.
- Скажите, а вы давно здесь живете? - ослепительно улыбнулась Хеля, добросовестно пытаясь наладить контакт. Контактер, медленно перевел взгляд на Бруно. Тот заерзал, дежурно озаряясь улыбкой до ушей. Из рукава хозяйского, потрепанного пиджака, вынырнула жилистая ладошка и в требовательном жесте застыла возле лица Беса.
- Тамгу давай. -
В темноте, привычно охнула Наташка. Бруно, не отводя взгляда от лица хозяина, нащупал в кармане требуемое и медленно вложил кругляш в санькину ладонь. Застывшая было рука, отягощенная нашим трофеем, удовлетворенно втянулась обратно в складки одежды.
- Мы там еще монеты нашли. Тоже взяли. Но надо к катамаранам идти. - внутренне содрогаясь от нестерпимого стыда, ожил я.
- Не надо. Пусть. - аккуратно разливал хозяин чай по пиалушкам.
- Сань, ты белый, или черный? - решил внести я ясность в хозяйское амплуа и одновременно, неуклюже пытаясь дать понять, что мы слегка в теме. Ну и молчать было совсем уж невыносимо.
- Ешьте. Пейте чай. Вкусно. Потом расскажу. - он сбрызнул с пальцев на огонь чаем, отщипнув кусочки от своих разносолов, отправил их туда же и снова пристально уставился на нас, попыхивая сигареткой.
Странно, но голод почему-то отступил и мы, достаточно вяло, угощались предложенным ужином, ожидая от хозяина хоть какого-то подобия начала беседы. А вот чай был хорош. Настоянный на неведомых травах и корешках, пряно пахнувший, темный настой великолепно утолял жажду и то и дело очередная пиалка вновь погружалась в бездонный, казалось, котел за новой порцией.
Санька, все так же бесстрастно, молча наблюдал за нами, попыхивая очередной сигареткой. Насытившийся Димыч, выцепив взгляд хозяина, выразительно постучал пальцем по баклаге со спиртом. Тот утвердительно кивнул. Присоединиться к ним для сомнительного удовольствия поглощения неразбавленного продукта, больше никто не рискнул. Две пиалушки приветственно поднялись в воздух и были осушены в полной тишине. Я закурил, прикидывая, как бы вернуться к катамаранам в максимально щадящем для хозяина режиме.
- У тофов не осталось шаманов. - прикрыв и без того узкие щелочки глаз, тихонько, нараспев, заговорил Санька.
- А когда были, не делились на белых и черных. Просто лечили людей, оленей, слушали что говорят духи. Знали, что было и что будет. Мой отец, был последним. -
- Но Сань. Ты, получается, тоже, явно соображаешь кой-чего. Раз встретил нас на берегу и про тамгу знаешь. - набрал пригоршню кедровых орешков Димыч, усаживаясь поудобнее и настраиваясь на долгий, обстоятельный разговор.
- Чему-то научил отец, с чем-то я сразу родился. Тэнгэриин тэмдэг, шаманская метка. - монотонно вещал хозяин, слегка покачиваясь, как в полузабытьи.
- Но он не успел передать мне главного. Шаман должен знать - зачем людям духи, а духам люди. Если он это понимает, его путь прост и ясен. Это - главное знание. У меня его нет. Я умею все, но просто живу для людей и себя. Значит - не шаман. - его голос постепенно набирал силу, обогащаясь горловыми обертонами и насыщая неведомыми вибрациями пространство вокруг себя.
- Мой народ умирает. Молодые, уже давно говорят и думают по русски и то, что еще помнят и хранят старики, им не нужно. Они знают тайгу, но не чувствуют ее. Не слышат ее голос. Хотят только брать. Им не нужны советы и мудрость старших, а знать будущее - страшно. -
- Саша, извините пожалуйста. - робко вклинилась Наташка.
- Я могу вас спросить об одной вещи? -
- Ты хочешь узнать, где костюм шамана, бубен с колотушкой и прочее? - перевел на нее взгляд, мерно колыхающийся в слабом отблеске костерка очага Санька.
- Мне это не нужно. Отец был хорьботой-бее. Очень сильный шаман. Мог говорить с духами и сам становиться духом. Научил меня. Но вы все - он скупым жестом обвел нас, вольготно расположившихся вдоль круглой стены чума.
- не этого хотите. Вы думаете, что важно узнать тайны и ответы на свои вопросы. Вы ждете беседу. Но ее не будет. Говорить буду я. А вы просто увидите то, что желаете и что не желаете. Ответы, которые могут погубить вас, вы тоже увидите. Но забудете. -
В его руках, невесть откуда появился варган - родной брат обнаруженного нами под жертвенными камнями, и заунывные, тягучие звуки заполнили голову, все тело. Периодически он снова возвращался к горловому пению, потом опять вступал в дело варган.
Это была песня, несомненно. Она повествовала о временах изначальных, о смелых и добрых людях, о матери-тайге. Слов не было, одни лишь звуки. Но они наполняли мозг необычайно яркими образами и чувствовалось, что управляет их непрерывным движением, этот маленький смуглый человечек, сидящий у камелька напротив нас.
Внезапно я почувствовал руку на своем плече и неохотно открыл глаза. Санька жестом поманил за собой и скользнул вдоль полога на улицу. Я, встряхиваясь от легкой заторможенности, последовал за ним. Неяркий свет позднего вечера резанул глаза.
- Твои друзья будут спать и видеть нужное. До утра. А тебе надо идти. - негромко сказал хозяин.
- Там, выше по ручью, стоит зимовье. В нем мужчина и женщина. Они чужие здесь. Отец и дочь. Мужчина смелый и сильный, но совсем глупый. Росомаха к ним в лабаз залезла. Он ее подранил и хотел ножом добить. Совсем глупый. Теперь умрет. Он еще вчера должен был умереть. Но я сказал, что сегодня вас встречу. Теперь не умирает, ждет. Очень больно ему. Плохие раны. Терпит, пока. Сильный, однако. Я у них собаку оставил. Если мужчина умрет, она прибежит. Иди. -
- Погоди Саня. - оторопел я.
- А ты почему ему не помог? Ну хотя бы боль снять. -
- Он смотрит сквозь меня. Считает не настоящим человеком. Гордость делает его слепым. Глупый, однако. Иди. -
- Хорошо. - шагнул я по направлению к судам.
- Сейчас захвачу обезболивающее и пойду. Далеко идти-то? - Санька отрицательно качнул головой и нырнул обратно в чум.
Через час, уже в сумерках, меня звонко облаяла некрупная, пестрая лайка и, перешагивая порог ветхой зимовьюшки, я нарочито бодро здоровался с хозяевами.

Ну почему так мало????)

пардон, дубль.